очень нудно 
48 
Друг приехал как раз вовремя, чтобы поздороваться с Шарлин, когда она появилась дома в шесть часов утра.
Часа два они орали друг на друга, потом еще два занимались любовью. А позднее, когда Рокет с Бобби отправились в кафе за мясом и картофельным салатом, друг признался, что все отлично: Шарлин признала свою вину, и они любят друг друга, как прежде.
Наверное, сама Шарлин об этом и не догадывалась. Когда они вернулись домой, она собралась и уехала. Маркус Ситроэн прислал за ней машину с шофером. Рокет поклялся, что никогда не простит ее.
Америка появилась в ресторане, когда они пили кофе. Она очень надеялась на новую песню Бобби, та уверенно поднималась к первому месту среди негритянских блюзов.
– Будет здорово, если мы победим, – обыденно произнес он, раздумывая над словами Шарлин.
Америка покачала головой:
– Это очень трудно. Можно пересчитать на одной руке негритянских певцов, добившихся успеха.
– Стиви Уандер.
– Дионн Уоррик, – вмешалась Роман.
– Джонни Матис, – добавил Рокет.
– Мы говорим с вами об исполнителях поп-музыки, – сказала Америка. – Бобби Манделла поет только «соул», предназначенную для негритянской аудитории. Его обожают. Ведь этого достаточно? Однако Бобби впервые подумал, что может достичь большего.
– Послушай, парень, почему мы никогда не видимся? От тебя ничего не слышно. Как ты относишься к своей кузине Фанни? А может, у тебя короткая память? Эта женщина много сделала, когда ты был в дерьме. А теперь все в порядке, и ты нас забыл? Что скажешь, парень?
Голос Эрнеста Кристала нельзя было спутать.
– Не называй меня парень, – угрожающе произнес Бобби, раздумывая, как Эрнесту удалось выследить его после семи лет молчания. – Какого черта тебе нужно?
– Что мне нужно? – фальшиво и неискренне удивился Эрнест. – Мы же одна семья, парень. Мы твои родственники и любим тебя.
Наверное, очень. Переехав от Фанни и Эрнеста, Бобби старался поддерживать с ними связь. Но им было наплевать, и он перестал звонить.
– Где ты достал мой телефон? – недовольно спросил он.
– В компании грамзаписи. Я представился, как твой дядюшка.
– Кем? – не выдержал Бобби.
– Родственник остается родственником, парень.
– Ты не понял меня с первого раза? – взорвался Бобби. – Прекрати называть меня парнем.
– Просто привычка, – Эрнест прочистил горло и приготовился нанести удар ниже пояса. – Послушай, мы подобрали тебя, когда мистер Леон Ру вышвырнул тебя на улицы Нью-Йорка. Мы дали тебе жилье, еду, крышу над головой и ухаживали, когда ты был болен, ничего не прося взамен.
Во имя собственных интересов, Эрнест предпочел забыть о чеке на шесть тысяч долларов, который привез Бобби, и о том, что племянник приносил зарплату из «Чейнсо».
– Переходи к делу, – резко сказал Бобби, не желая выслушивать нытье Эрнеста. Коль нужны деньги, он их даст. Бобби не был богат, но мог помочь Фанни, своей единственной родственнице.
– Ты слишком груб, Бобби, и совсем не похож на того мальчишку-толстяка, которого мы любили.
– Он умер, – сухо сказал Бобби. – Сколько?
– Разве я что-нибудь сказал о деньгах?! – с возмущением заорал Эрнест.
– Сколько, черт подери?
– Ну… – заколебался Эрнест. – Поскольку ты сам предложил, как джентльмен… Фанни болеет и больше не может работать. Она прибавила пару фунтов, и у нее болит сердце.
– Она была у врача? Нужно сесть на диету.
– Она не хочет ходить к докторам, они просто берут деньги и смеются в лицо, – он сделал паузу, ожидая подходящего момента, чтобы ударить. Эрнест колебался, сколько попросить, а поэтому решил повысить ставки. – Мы бы, конечно, обошлись… ну… двадцатью тысячами. Бобби рассмеялся.
– Или пятнадцатью, – ехидно добавил Эрнест. – Нужно оплатить столько счетов… – и замолчал, ожидая реакции.
Бобби поражала наглость этого человека. Двадцать тысяч долларов! Пятнадцать! Послать бы этого сукиного сына подальше.
– Я пошлю Фанни чек на три тысячи, но скажи ей, что мне было бы приятнее, если бы она сама позвонила.
– Три тысячи! – разозлился Эрнест. – Ты ведь зарабатываешь много. А говоришь, что можешь дать только три тысячи…
– Не хочешь, не надо, – прервал его Бобби.
– Думаю, мы возьмем их, возьмем, – ныл Эрнест. Его ничто никогда не удовлетворяло, но три тысячи все-таки лучше, чем ничего.
Бобби положил трубку и с отвращением вспомнил свою жизнь с Кристалами. Их постоянные перепалки. Оскорбления, которые приходилось выносить. Крошечный чулан у кухни, где он замерзал зимой и парился летом. Еду. Жирную. Кучи ребрышек, картошки и жареных цыплят. Пироги и торты. Пирожные и конфеты. Неудивительно, что он распух до предела, живя с ними.
48 
