19 
— ... куда бы я ни пошла, он тут как тут! Можно подумать, я ему понравилась...
— А этого не может случиться?
Гвен застыла на месте, осмысливая услышанное, а затем торопливо нырнула в нужную дверь. Вслед донесся довольный смешок, и Гвен Ричвуд немедленно почувствовала потребность ответить на вызов. Взлохмаченная белокурая голова высунулась в приоткрытую дверь ванной, и Гвен яростно выпалила:
— Не может!!!
Она захлопнула дверь и в изнеможении привалилась к стене. Впрочем, на губах у нее играла улыбка, так, словно эта небольшая стычка принесла ей истинное удовлетворение.
Через несколько минут Гвен возвращалась из ванной, освеженная, и кипящая гневом.
Родриго за время ее отсутствия подтащил ближе к кровати удобное кожаное кресло и сидел в нем, потягивая из высокого бокала минеральную воду со льдом. Гвен смерила его убийственным взглядом и нырнула под покрывало.
— Ты должен был мне сказать!!!
— Сказать... что именно?
— Что эта чертова ночная рубашка абсолютно прозрачная, вот что!
— Я не знал, а вот сейчас увидел. Дивное зрелище. Кстати, доктор вообще сказал ее не надевать. Раньше я не смотрел, правда.
— Ха-ха!!
— Я не шучу.
— Да ладно! В любом случае, ты наверняка разглядел и понял, что на фотографиях не я.
— Фото... ах, на фотографиях! Да, признаюсь, меня сбил с толку необычный цвет волос. А так, ты, конечно, не модель.
Странно, но ее задели эти слова.
— Жаль, что ты не рассмотрел этого раньше. Обращался со мной, словно с подружкой гангстера.
— Ну, знаешь, не только я ошибся на чужой счет.
Гвен вспомнила всю эту историю и неловко поежилась. На редкость глупо все вышло, надо это признать.
— Ну, ты-то дал мне повод так думать. Очень убедительно выглядел в роли налетчика.
— Немного напора, нагнетание обстановки — у настоящей подружки гангстера я бы многое смог выведать. А вот у тебя — вряд ли.
— Ты специалист по выбиванию информации?
Странно, а вот теперь он рассердился и даже расстроился. Непроницаемое лицо исказила странная судорога, а хуже всего то, что Гвен почувствовала себя виноватой.
Через секунду Родриго почти справился с собой, но в голосе все еще звучала горечь.
— Необязательно быть экспертом, чтобы понять, какая женщина перед тобой стоит. Ты не из тех, кто позволит себя скомпрометировать.
Гвен подозрительно уставилась на Родриго. Комплимент стал неожиданностью, но особенной радости не принес.
— Спасибо за столь высокую оценку моих достоинств, но фотографии все еще у тебя.
— Они в безопасности.
— Но они мои!
Синие глаза с интересом смотрели на сердитое бледное личико Гвен, закушенную нижнюю губу...
— Мы поговорим об этом завтра утром, когда ты, как следует выспишься и почувствуешь себя лучше. Если тебе что-то понадобится — я в соседней комнате, поработаю немного и лягу спать, но ты все равно...
— Мы поговорим об этом прямо сейчас!!!
Гвен почувствовала себя почти здоровой — от злости. Как она могла забыть, что перед ней сидит враг! Красивый, обаятельный, сексапильный и сногсшибательный — во многих смыслах этого слова — враг!
Враг невозмутимо оглядел Гвен и изрек:
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— А мне плевать, что ты думаешь по этому поводу!
Родриго кивнул и кротко заметил, придвигая кресло еще ближе:
— Что ж, как скажешь. Доктор велел не волновать тебя, а то приступы неконтролируемой агрессии... Знаешь, недвижимость все-таки жалко, если что... молчу, молчу! Вернее, излагаю свои соображения — и только. Так вот, я полагаю, что ты забралась в домик Гонсалеса, так скажем, работая на кого-то. На свою сестру, верно?
— Я не забиралась! Дверь была отперта!
— ... А ее, в свою очередь, шантажировал Гонсалес. Он ее любовник?
— Нет, он не ее любовник, он просто...
Гвен смешалась, не зная, что сказать. Она знала свою сестру, но для всех остальных ответ напрашивался слишком очевидно. Даже Святая Простота усомнилась бы в невинности отношений Лиззи и Рауля Гонсалеса.
Родриго кивнул, неожиданно приходя ей на помощь:
— Большого ума тут не надо. Твои родители успели рассказать достаточно. Младшая мисс Ричвуд из тех, кто любит, чтобы им прислуживали и угождали, восхищались ими, носили на руках и решали за них все проблемы. Твоя мать назвала ее «своей птичкой и душенькой» и похвалилась, что она никогда в жизни не тратила времени на «дурацкую карьеру».
19 
