Глава 8

После этого, вопреки советам всей семьи, мама и папа стали доверять Рони полностью и даже разрешили мне видеться с ним наедине. Отныне я крутилась вокруг него каждый день, заговаривая его до смерти. Для моих кузин и подруг само имя Рони было знаком опасности. Я же за его крепкой спиной не боялась ничего. Мной восхищались, обо мне сплетничали. Говорили, что я приручила его, как будто он был волком.

Тетя Люсиль сдалась и разрешила Вайолет заходить ко мне. Как-то в воскресный день я утащила ее к гаражу, где Рони перебирал мотор трактора. Он прекрасно разбирался во всяких механизмах.

Вайолет была очень скованна. Рыжие волосы торчали из-под кепки во все стороны. Казалось, еще немного, и от нее будет бить током. Руки и лицо Рони были в грязи. Он выглядел впечатляюще в камуфляжной армейской шинели, небрежно наброшенной сзади на плечи. Его серые глаза сверкали в свете двух ламп, прикрепленных к рулю трактора. Он сидел среди разбросанных деталей мотора на подстилке, рядом с ним клубочком свернулся Генерал Паттон. Рони угрюмо посмотрел на меня и на Вайолет.

– Скажи что-нибудь, – потребовала я.

– Бу-у, – промычал он.

Вайолет стремглав бросилась бежать по направлению к дому.

– Ты ее напугал, – сердито сказала я. – Я хотела, чтобы ты произвел хорошее впечатление.

– Ты хотела повоображать, – поправил он, вытирая руки о промасленную тряпку: – Но если ты поймаешь ее и приведешь обратно, я скажу, что пошутил.

– Почему бы тебе не пойти со мной и не сказать это перед всеми? Ты можешь что-нибудь съесть. Можешь сесть за стол на кухне.

– Не могу. Ты сама знаешь – это только для семьи. Кроме того, я не хочу, чтобы на меня там уставились и стали шептаться.

– Я не позволю им!

– Вот если бы ты командовала всем миром, Клер!

Это было бы здорово!

– Пожалуйста, пойдем в дом, – настаивала я. Мне все время хотелось отвоевать для него еще что-нибудь.

– Бу-у.

– Сам ты “бу”. Меня не напугаешь.

– Это ты меня пугаешь.

– Я? Как?

Он ответил не сразу. Он протер замасленную деталь, подправил что-то в моторе. Его молчание било глубоким, как колодец.

– Ты вырастешь и станешь как все, – наконец сказал он, глядя в сторону.

– Не стану. – Я не имела ни малейшего представления, что он имел в виду, но уж в своей неповторимости была твердо уверена. – Я тебя никогда не буду бояться. Когда я вырасту и у меня будет свой дом, ты сможешь сидеть за моим столом, когда захочешь.

Он серьезно посмотрел на меня.

– У меня самого будет свой дом, лучший дом в мире, и ты сможешь сидеть за моим столом.

– Хорошо. Договорились. – Я протянула руку. Он осторожно взял ее в свои сильные замасленные пальцы, и мы скрепили уговор рукопожатием.

* * *

Я никогда до конца не могла разобраться в своих чувствах к Сэлли Макклендон. При одной мысли о ней у меня по спине начинали бегать мурашки. Я завидовала ей, потому что у нее была грудь, а у меня пока нет, и одновременно жалела ее.

Я снова встретилась с ней лицом к лицу этой осенью. Я сидела на прилавке магазина дяди Элдона Делани и ждала, когда папа выйдет из подсобки. Они там с дядей раскричались не на шутку, начав с мирного разговора о хозяйстве и завершив беседу неизменной политикой. Впрочем, до завершения дело еще не дошло. Этой осенью все только и говорили о выборах, потому что стало известно – наш губернатор Картер метит в Белый дом.

Этому магазину и прилавку, на котором я сидела, нетерпеливо болтая ногами, было лет сто. Рядом со мной валялись кипы журналов, стояло пластмассовое ведерко со значками и поднос с кольцами. Я надела одно из них и разглядывала его – то ли поменять, то ли оставить, то ли вообще ни к чему.

Тяжелая деревянная дверь распахнулась так резко, что задребезжали рамы на окнах. В магазин влетела Сэлли. Ее было так много: бедра выпирали из джинсов, грудь – из обтягивающего свитера. Красные туфли на платформе громко цокали по деревянному полу. Волосы ее год от года становились пышнее и светлее, краска на лице обильнее. В восемнадцать лет она стала похожа на мохнатого рыжего енота, но не заметить ее было невозможно.

  35