Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
67 
– Клер, это Марк Грисон с Третьего канала! Несколько слов для нашей программы.
– Уберите его, – зашипела мама.
Папа остановил мое кресло и встал передо мной. Вайолет и Ребекка охраняли меня с двух сторон. Бабушка Дотти прикрывала тылы.
Меня била дрожь. По лицу тек пот. Вытянутая на ступеньке кресла нога в гипсе заныла. Люди целыми группами отходили от могилы и пробивались к живой баррикаде, образованной моей семьей.
– Я хочу уехать отсюда немедленно, – сказала я. – Это не во имя Терри. Это цирк.
– Но мы в ловушке, – простонала моя кузина Ребекка.
Через кордон из моих родственников все-таки прорвались двое дюжих мужчин в темных костюмах. Дорогу им преградил папа с бульдожьим выражением на лице.
– Мы здесь, чтобы помочь вам, мистер Мэлони, – вежливо сказал один из них. – Мы расчистим вам дорогу назад к машине.
– Кто вы, черт возьми? – прогремел папа.
– Личная охрана. Прислана другом.
– Чьим другом?
– Вашей дочери, сэр.
Я слышала все это, но ничего не понимала, потому что почти теряла сознание. “Каким другом?” – думала я, пока меня везли в обратную сторону, а неизвестные охранники как плугом, без малейшей дипломатии расчищали нам путь. Хоп и Брэди подняли меня на заднее сиденье машины, а странные незнакомцы исчезли прежде, чем я успела спросить, кто прислал их.
Я чувствовала, что если начну сейчас распутывать этот клубок, то мне грозит немедленное помешательство.
– Я хочу домой, – сказала я. И это была правда.
Глава 3
Итак, я вернулась домой к зелено-голубым холмам, семье, ферме, большому, беспорядочно выстроенному дому. Здесь вырастали и преуспевали целые поколения.
Народу, снующего туда-сюда, надо сказать, поприбавилось. Многие приходили к Джозефу – слава богу, сенатор представлял шесть горных округов. Многие желали посоветоваться с папой по разным вопросам. Еще крутились какие-то женщины, вовлеченные в мамины художественные общества и благотворительные проекты. С нами жила Аманда, Потому что Джош много путешествовал.
И вот теперь я – единственная нефункционирующая деталь хорошо отлаженной машины. Но так или иначе, я вновь жила здесь.
Уехав в колледж, я поклялась себе, что больше никогда не буду жить в Дандерри. Но через год у моего отца случился тяжелый сердечный приступ, и я вернулась на лето.
Потом я перебралась во Флориду, полагая, что навсегда. Мама после этого целый год пила антидепрессанты. Я приезжала домой, когда, дав жизнь Аманде, умерла при родах жена Джоша. Я приезжала, когда бабушка Дотти упала и сломала бедро, и еще раз, когда умер дедушка. Просто так я не приезжала никогда.
Сейчас же я нарушила мною же установленную традицию. Хотя традиция – это, пожалуй, слишком громко сказано. Тринадцать лет – это не срок для такой семьи, как наша.
Мама поместила меня в бывшей комнате Рони, потому что она была на первом этаже и рядом с кухней. Хоп и Эван повесили нечто вроде трапеции над больничной кроватью, которую папа взял напрокат, и еще одну в ванной. Я могла просить все, что угодно, и все мои желания выполнялись. Для того, чтобы позвать кого-то, я звонила в колокольчик.
Когда наступила весна, я стала кое-как добираться до веранды или усаживалась у окна, пытаясь наслаждаться видом. На самом деле я с упорством идиота растравляла свои раны, занимаясь самокопанием.
Я хотела забыть, кем я была до аварии. Я хотела изгнать из себя дьявола – тщеславную нетерпеливую женщину, которая бездумно рисковала жизнями доверившихся ей людей. И впрямь, как было не доверять ей, этой Клер Мэлони, окруженной заботой и защитой такой родни.
Теперь у меня было два дела. Я тщетно старалась избавиться от той части своего “я”, которая меня не устраивала. И я безуспешно пыталась вспомнить, что той ночью в больнице сказал мне Рони и что я ему ответила. Вот такие были мои заботы.
И подумать только, совсем недавно мне казалось, что я что-то совершила в своей жизни. Впрочем, с этим можно было согласиться и сейчас. По моей милости Терри Колфилд никогда больше не увидит белого света, а Роан никогда не найдет снова дороги домой.
* * *
Ренфрю все еще работала у моих родителей. Весь обширный клан по-прежнему собирался на воскресные обеды. Многое изменилось, но многое еще только вызревало.
Дорога в город, как и раньше, шла мимо старых домиков с красными жестяными крышами.
Но на месте аптеки дяди Двейна и тети Ронды стоял супермаркет. У них теперь был другой бизнес – кафе для гурманов.
67 
