Последние отзывы

  117  

Он дотронулся до ее груди, а когда она попыталась подняться, снова схватил ее за волосы… Они обменялись испытующими, изумленными взглядами. Он покраснел; крохотная родинка под правым глазом налилась кровью, волосы в беспорядке упали на лоб. Он отпустил ее.

— Помиримся, — вдруг выдохнул он. — Пожалуйста.

В душе ее что-то всколыхнулось, кровь заиграла в жилах. Она испуганно отвернулась от него и посмотрела на фонтаны перед собой, на темный соснячок, поросший глицинией. Воздух, холодный и бодрящий, приятно обдувал ее разгоряченное тело.

— Тебе здесь нравится? — спросил он мрачным тоном. — Без тебя не обойтись.

— Ноги моей здесь не будет. Ни в качестве одного из твоих дизайнеров, ни в качестве гостя…

Крепко обхватив старый чайник, она, чуть вздохнув, поднялась и, прижимая чайник к животу, спустилась со ступеней к фонтанам. Он последовал за ней.

Тело ее ожило, она уже не была той беспомощной тенью, как час назад. Пожалуй, ради того, чтобы осознать, что источником этой энергии был он, стоило затевать драку.

— Неужели восстановление этого особняка все еще для тебя так много значит? — вдруг спросила она. — А главное — какой ценой?

— Теперь этот особняк мне еще дороже, чем прежде. Он стал символом выживания моей семьи. — Он сделал паузу. — И твоей. Что бы ни случилось, ты все равно возвращаешься сюда.

Артемас обнял ее за плечи и привлек к себе, затем указал на заросший сад. Толстые плети винограда, покрытые зелеными листьями, спадали вниз на коврик травы тенистыми зонтиками. Это выглядело очень интимно.

— Я помню деревянную беседку в саду. Раньше, в бытность мою ребенком, когда кончались каникулы, я прятался в глицинии, стараясь остаться здесь навсегда. Конечно, моя бабушка и слуги точно знали, где я, но мне казалось, что я был невидим. — Он добавил грубовато: — Понимаешь, если бы я был невидим, то мог бы остаться здесь навечно и делать все, что захочу.

— А на самом деле… Ты несешь ответственность за всех и каждого, кто зависит от тебя, доверяет тебе, и исходишь из наиболее целесообразного для своей семьи и бизнеса.

— Возможно, я еще смогу кое-что сделать как для себя, так и для тебя. Можно было бы попробовать прямо сейчас — сегодня, — если бы мы договорились и перестали рвать друг друга на части.

— Все, что я хочу от тебя, это уважать мое прошлое с Ричардом, уважать сына, которого я очень любила, и уважать мою веру в честность Ричарда. Без этого ничего не будет.

— То же самое я требую по отношению к себе. Я не обязан поддерживать твою веру в их честность.

Он осторожно коснулся ее лица.

— Не надо, — попросила она.

Совсем уж беспомощно он прошептал:

— Я не прошу тебя забыть его. Я лишь прошу, чтобы ты помнила обо мне.

— Это одно и то же.

— Лили. — Его голос был тише шепота. — Не имеет значения, что ты еще чувствуешь, вряд ли ты можешь сказать, что разлюбила меня, да?ке после того, как вы поженились.

Горе и вина — все смешалось. Она отшатнулась. Чайник выскользнул у нее из рук и с ужасным, ошеломляющим звуком, упав на каменную балюстраду, разбился вдребезги.

Ее горестный возглас эхом отозвался в душе Артемаса. Оба страдальчески смотрели на осколки. Лили опустилась на колени. Подняв кусочек фарфора, она сжала его в руке и опустила голову.

— Я не хотела этого, клянусь.

Он опустился на колени рядом и осторожно разжал ее пальцы. На ладони темнело крохотное пятнышко крови. Он взял осколок с глубокомысленным, изучающим видом и крепко сжал в кулаке. Она негромко вскрикнула. Когда он разжал пальцы, на его ладони образовалось такое же красное пятнышко. Уронив осколок, он приложил ее руку к своей.

Лили в отчаянии пробормотала его имя. Он нежно привлек ее к себе, их губы соприкоснулись. От него пахнуло жаром, страсть захлестнула ее, она не в силах была противостоять нахлынувшим чувствам. Что-то подсказывало ей, что она заходит слишком далеко, но ей не хотелось возвращаться.

Он поднял ее и перенес в темный туннель из глицинии. Там, скрытые от посторонних взглядов, они прильнули друг к другу в неистовом порыве. Он проник в ее рот языком, и она окунулась в опаляющую лавину безрассудства, которое испытывала только вместе с ним. Цепляясь за него, она впилась в его губы в беспечной благодарности за то, что он смог дать ей то, чего не мог дать никто другой.

Неожиданно она ощутила животную страсть, а он откликнулся с обезоруживающей точностью, их руки двигались в унисон, глаза его горели неосознанной жаждой обладания. Стянув с нее джинсы и нижнее белье, он сдернул их прямо через ботинки, она же вцепилась в его густые черные волосы. Оба прерывисто дышали, издавая какие-то гортанные звуки.

  117