174 
— У него снова бы начались неприятности. — Хопвел как-то сразу сгорбился. Он закрыл глаза и откинулся на спинку дивана. — Не понравилось бы, что я позволил Лили переехать на ферму, он бы точно так же ненавидел Артемаса. Вряд ли что-нибудь изменилось.
— Пусть эта история надолго запомнится. Рождаются такие люди, их невозможно исправить, — быстро проговорила Маленькая Сис и нежно взяла Эстеса за руку. — Вот и Джо тоже…
Джеймс от волнения чуть не задохнулся. Сначала к нему приблизилась Лили, затем Артемас. Он жестом указал на всех присутствующих, включая Хопвела и Маленькую Сис:
— Мы все — твоя семья. Ты рисковал своей жизнью, чтобы защитить нас. — И заключил брата в объятия.
Маленькая Сис подняла Хопвела с дивана, и тот, к своему изумлению, оказался в кругу дружных Коулбруков.
Лили закрыла глаза и с облегчением вздохнула. Старая печаль и страхи прошли.
* * *
Артемас проснулся и поморщился от головной боли. Все события вчерашнего дня и ночи казались неприятным сном.
Рядом с ним в постели, осторожно прижавшись к нему, лежала Лили. Это была их постель в Голубой Иве. Увидев, что он проснулся, она, приподнявшись на локте, поцеловала его и внимательно обследовала его повязку.
Золотой утренний свет проникал сквозь занавеси балконных дверей. Она была такой же теплой и мягкой, как этот свет.
Лили что-то шептала словно в гипнотическом трансе тихим, сокровенным голосом, выражающим любовь так, словно читала его мысли. Артемас с изумлением посмотрел на нее. Отбросив одеяло в сторону, она прильнула к нему так нежно, что он мгновенно забыл о боли и плохих снах.
Незабываемый рассказ о том, как их предшественники начинали свою жизнь.
* * *
Утреннее солнце смягчало нелепую пестроту. Хопвел открыл тяжелые шторы: невозможно вынести этот тусклый свет бра над гробом Джо. С карниза мело, и снежинки блестели подобно падающим бриллиантам за окном, украшенным инеем.
Он посмотрелся в зеркало в золоченой раме. В черном ладном костюме он выглядел крепким и сильным, тогда как чувствовал себя старым и ни на что не способным. Он остался один.
Хопвел устало опустился на софу. Запах цветов, стоящих в комнате, приводил его в трепет. Сколько друзей перебывало за это время, чтобы поставить подпись в книге регистрации и помолчать вместе несколько минут, лишь потому, что жалели его! Они свидетельствовали ему свое почтение, оставляли соболезнования и поспешно уходили.
Ни один не остался.
— Хопвел?
Маленькая Сис легко вошла в комнату с черной сумкой в руках. Ее опрятное, щеголеватое коричневое пальто и платье выглядели бы почти строгими, если бы не ярко-красная вышивка внизу на подоле и красный рождественский бант на седой голове.
Она бросила на него самый нежный взгляд, но он не знал, как выразить ей свою признательность. Не знал, как искупить все то, что ей пришлось пережить из-за Джо.
Она устроилась рядом, глядя прямо вперед.
— Прошлой ночью я совсем не могла уснуть, — начала она. — Не могла, потому что ты ушел из больницы, ни слова не сказав, где тебя искать.
— Я не мог и не могу ничего сказать до сих пор. Нет никаких слов, чтобы выразить мои чувства. — Слова застревали у него в горле, перед глазами поплыло.
— Понимаю. — Она тяжело вздохнула. — Но нельзя ли было пойти домой, или позвонить мне, или сделать что-нибудь, чтобы я не волновалась?
— Я не могу вернуться в свой дом. Мне мерещатся Джо и Дусия в каждой комнате. Надо куда-нибудь переехать, может, в Викторию…
— Никуда ты не уедешь! Просто переедешь в дом Мод. У нас есть лишняя комната. Никто ничего не скажет, если ты никому не сообщишь, где спишь.
Отшатнувшись, он дико посмотрел на нее.
— Я не стану жить с тобой в грехе!
— Тогда женись на мне. Женись!
Он бросил взгляд на закрытый гроб Джо. Разговаривать о таких вещах в комнате рядом с телом его сына?! Но Маленькая Сис ведь никогда не делает как положено, а всегда делает так, чтобы стало лучше. Он наконец понял это.
Он поднялся на ноги, испытывая стыд, огорчение и счастье, взял ее за руку и потянул прочь из этой комнаты, от этого маленького здания, в метущий снег и яркое солнце.
— Я люблю тебя! — произнес он.
Она завизжала и обняла его за шею:
— Я тоже тебя люблю.
Они целовались и кричали вместе, а когда он, оглянувшись, увидел в дверях хмурого распорядителя похоронной процессии, то нагнулся и бросил в него снежком. Он, слава Богу, не попал, но понурый ублюдок убрался восвояси.
174 
