очень нудно 
48 
— Она поздоровалась с нами — и сделала это прежде, чем я поняла, что произошло, — стонала секретарша.
Спокойный и невозмутимый Тамберлайн смотрел на Лили с такой свирепостью, что казалось, вот-вот взорвется.
— Я хочу видеть Артемаса.
— Выйдите наружу и направляйте служащих и посетителей к другим дверям, — распорядился Тамберлайн. — Без всяких объяснений.
Охранник через другую дверь вышел на улицу. Поток холодного воздуха обжег разгоряченное лицо Лили, но она не сводила глаз с высокого, полного достоинства Тамбер-лайна. Он повернулся к секретарю:
— Вызовите слесаря.
Она бросилась к столу в поисках телефонного справочника. Лили забеспокоилась. Все шло не так, как она думала. Вместо того чтобы позвать Артемаса, пойдя навстречу ее огромному желанию, они почему-то старались отделаться от нее.
— Я всю ночь не смыкая глаз переходила из кафе в кафе. Ко мне приставали, предлагали деньги — вы знаете, о чем я, — а кто-то даже пробовал продать мне кокаин. Так что теперь уж я точно не отступлюсь.
— Да что вы? — Тамберлайн поставил перед ней стул, сел, закинув ногу на ногу. — Если вы сегодня же не сядете на автобус и не вернетесь в Джорджию, то вас арестуют за злоупотребление гостеприимством.
Она вспыхнула словно от пощечины.
— Только подумайте… окажетесь в полицейском участке, отпечатки пальцев, допрос, дознание… Подумайте об унижении в суде и уплате штрафа. Вам хватит, чтобы уплатить штраф?
Рушились последние надежды. Менеджер снова нахмурился:
— Не хотелось бы поступать подобным образом, но уверяю, я не стану долго думать. Нельзя же понапрасну отвлекать мистера Коулбрука!
— Я и не стану его отвлекать.
— Да? А что, если он получал ваши послания и попросил меня прекратить это? Что, если он не хочет вас видеть?
Вчера еще она не допускала такой мысли. Сегодня оказалось, что ее упорство ничего не значит, Артемас загородился своими служащими, как щитом, исключил ее из своей жизни. Она искренне ничего не понимала.
— Он не говорил почему? — наконец выдохнула она.
Тамберлайн закусил губу, с интересом разглядывая ее.
— Вы же уже писали ему о вашей проблеме, и он вам не ответил. Зачем же ему хотеть этого теперь?
— Я решила, что письма не дошли. Или он уехал из города и еще не читал.
Тамберлайн царственно покачал головой. Лили словно током ударило.
— Он обещал, — отчаянно прошептала она, — обещал, что поможет при необходимости.
Тамберлайн встревожился:
— Он утверждал это в последнем письме?
— Нет, не так много слов, но…
— Значит, никакого письменного соглашения? Никакого личного обязательства, никаких обещаний насчет денег?
Она была в шоке. Ее, видимо, принимают за вымогательницу!
— Переписка, которую вы вели, весьма необычна. Мне трудно представить мистера Коулбрука, переписывающегося с ребенком.
— Он сам был ребенком, когда начал!
Тамберлайн подался вперед, пронизывая ее оценивающим взглядом.
— Начал что? Перечислите ваши претензии!
— Я ни на что не претендую, — Она чувствовала, что ей становится плохо. — Вы думаете, я имела в виду секс? Что же он по-вашему… извращенец?
— Нет, я просто выясняю…
— При чем тут претензии? Я верю… верила ему. Всегда думала, знала… — Она замолчала, попыталась вздохнуть и не смогла. — Я ошиблась.
— Да, очевидно. Возможно, вы не осознаете, что мистер Коулбрук — взрослый мужчина, а не сентиментальный мальчик. По правде говоря, он, вероятно, скоро женится.
Лили ошарашенно вздрогнула. Так вот почему Артемас перестал ей писать!
— Поезжайте домой, — Мистер Тамберлайн смягчился. — Если мистер Коулбрук захочет встретиться с вами, не сомневайтесь, он сделает это.
Она вытащила из кармана ключ и открыла замок на цепи вокруг талии. Поднялась, хотя ноги едва держали.
Унизительно было смотреть, как он открыл дверь и позвал охранника.
— Он проводит вас до автобуса, — сурово заметил менеджер.
— Нет. Черт побери, нет!
— У вас нет другого выхода. Либо вы делаете, что я говорю, либо я вызываю полицию.
Лили тотчас гордо вскинула голову и закусила губу. Тамберлайн, поддерживая девушку под руку, любезно препроводил ее за двери. Краска стыда заливала ее лицо, но, отдернув руку, она только навредит.
— Простите, но мне кажется, вы сильно заблуждаетесь, — заметил Тамберлайн. — И если мое мнение для вас что-нибудь значит, то я восхищен вашей смелостью.
48 
