Последние отзывы

  99  

— Я хочу…

— Нет. Мы должны до конца выполнить свой долг.

Незримая нить меж ними оборвалась, уступив место тишине.

— Я хотела заставить Гранда признаться во лжи. Если он написал какое-нибудь признание… то я хотела бы увидеть его.

— Обещаю, если оно есть — ты узнаешь.

Они говорили вполголоса, подобно счастливчикам, которые живут вместе вечность и посему необходимость в благодарности отпадает. Они прошли к машинам. Он остановился у обочины, наблюдая за ней. Лили открыла дверцу джипа. В висках громко стучало — а ведь Гранд мог и не солгать; а вдруг и правда Ричард с Фрэнком рискнули, желая сохранить время и деньги; видимо, ни Артемас, ни его семья никогда не согласятся с тем, что всему виной непомерные требования Джулии.

Она решительно посмотрела на него:

— Отныне и впредь нам лучше говорить через своих адвокатов. Я еще раз не вынесу подобное тому, что произошло сегодня в больнице.

Артемас не вымолвил ни слова. Горечь и усталость изнурили его, он осунулся и как-то сразу состарился. Ему ничего не оставалось, кроме как согласно кивнуть.

* * *

Курьер доставил в отель письмо от Оливера Гранда. При свете настольной лампы он с замиранием сердца вскрыл конверт.

Он быстро пробежал глазами строчки. Да, это, несомненно, неопровержимое доказательство. Письмо выпало у него из рук и упало на пол.

* * *

Тяжело вздыхая, Джеймс кое-как добрался до большой ванны, оперся на край. В поврежденной ноге пульсировало, любое движение вызывало перемещение стальной скобы от бедра до лодыжки, что приводило к ужасным мукам и судорогам. Ему хотелось кричать, плакать; никто, даже Элис, не мог осознать всей глубины его унижения!

Пот струился по его лицу. Запрокинув голову, он изучал ручки душа. Надо же наконец когда-то начинать мыться и самому, без посторонней помощи.

Он скинул влажную пижамную куртку и отшвырнул ее в сторону; потом, окинув себя взглядом, недовольно поморщился. Он ненавидел этот безжизненный пресс, бесполезный пенис! Правда, врачам удалось снять боли, и он уже пробовал возбуждать себя. Элис также настаивала на эксперименте, но ее нежное внимание вызывало в нем лишь платонические чувства.

Невозможно было смириться с тем, что он теперь неполноценный мужчина. И Джеймс отвергал подобные попытки близости.

Заскрежетав зубами, он, опираясь на раковину, стал подтягиваться. Его здоровая нога ослабла, а больная — волочилась по полу тяжелым грузом. Наконец он с трудом сел на ванну и уткнулся лбом в холодный белый край раковины.

— Джеймс! О Боже, милый, что ты делаешь?

Элис недоуменно застыла в дверях ванной. Через миг она ринулась ему помогать.

Он гневно выпрямился:

— Нет. Оставь меня.

Она остановилась, обезумев от расстройства. Вид ее изящных ножек рядом с его нелепым обрубком лишь усиливал ярость и подавленность мужа.

— Уходи, — приказал он. — Я не хочу, чтобы ты мне помогала.

— Джеймс, пожалуйста. Не надо скрывать от меня свою боль, в этом нет ничего предосудительного.

Он уже еле сдерживался, чтобы не ударить ее — женщину, которую любил больше всего на свете.

— Не надо со мной нянчиться! — прорычал он низким злобным голосом. — Мне дурно от этого!

Она отпрянула, как от пощечины. Она прикрыла рукой рот и, закрыв раскосые глаза, опустилась на сиденье унитаза. Слезы невозможно было унять. Джеймс задыхался от жалости, но даже не попытался успокоить жену.

— Я не стану тебе обузой. Можно быть бесполезным, но уж никак не жалким.

— Ты глупый дурачок. — Она, обхватив руками голову, мерно и как-то неестественно раскачивалась. — Главное, ты жив. У нас впереди еще целая жизнь, у тебя есть работа, ты нужен семье. Компания пока базируется во временных офисах, старые здания скоро продадут, а мы с тобой купим дом и на следующий год подумаем о ребенке…

— Нет.

Она резко открыла глаза, глядя недоверчиво и умоляюще.

— Мы же договаривались… Мы женаты уже пять лет!

У Джеймса внутри все оборвалось.

— Значит, братья станут обучать моих детей играть в бейсбол, поскольку я не могу бегать? Мои дети будут рассказывать друзьям, что отец у них неполноценный. Привести другие примеры?

Элис застонала:

— У тебя плохо с головой.

— Нет, это единственная часть тела, которая работает превосходно. — Он протянул руку к сумке с одеждой. — Повесь на дверь и выйди.

Она нерешительно поднялась:

— Я слишком люблю тебя и не заслуживаю такого обращения. Всему есть предел. Пожалуйста, не прогоняй меня навсегда. Я не вынесу этого.

  99