13 
— Нельзя купить за деньги? — непонимающе повторил Зак.
— Да. А теперь, пожалуйста, оставьте меня. Это моя лодка. И вы нарушили право частной собственности.
Нарушил? Какое нахальство. Зак стиснул зубы.
Повернувшись на каблуках, он выскочил из лодки и поспешил к дому, возмущенный случившимся.
А чего он ожидал?
Ему так и не удалось поработать сегодня. Приближался вечер, а Зак все еще был не в состоянии сложить простую колонку цифр. Строчки плясали у него перед глазами.
Он никак не мог не думать о ней. Сверкающие презрением карие глаза. Нежные губы скривились от праведного негодования. Тело дрожит от гнева.
И гордости. Гордости за то, что она выбрала такой способ зарабатывания себе на жизнь!
Зак фыркнул. Может, у нее вообще ничего нет, кроме гордости и самоуважения. Хотя он ненавидел проституцию, он продолжал восхищаться ее смелостью. Никогда он не встречал никого, похожего на Кэтрин. И, наверное, не встретит.
Может, оно и к лучшему. Ее профессия требует, чтобы Кэтрин умела обманывать мужчин, заставлять их терять из-за нее голову. Точно так же она одурачила и его. Зак поежился.
Внезапно радость оттого, что завтра приезжает сын, испарилась. Зак спустился в кухню и достал упаковку еды быстрого приготовления для микроволповки.
Есть безвкусную еду в полном одиночестве в огромном доме было тоскливо. И мысли его снова обратились к Кэтрин и друзьям, о которых она столько говорила. К своему удивлению, он думал, как она сможет расстаться с ними.
Он медленно поднялся наверх. Ноги были словно налиты свинцом.
Вместо того, чтобы сесть за рабочий стол, Зак подошел к окну — и обомлел. Ночь была темной и безлунной. Только крошечные белые фонарики освещали дорожку, ведущую к лодке Кэтрин. Никогда он не видел зрелища прекраснее.
Зак распахнул окно. Где-то вдалеке свистел ветер в печных трубах. Ноздри уловили нежный аромат цветов.
Зак не заметил, сколько простоял у окна, вдыхая ночной воздух и прислушиваясь к звукам. В Нью-Йорке ждали его звонка, но Зак не мог сдвинуться с места. Он облокотился на подоконник и слушал пение птиц в ветвях.
Это соловей, понял Зак. Он никогда не слышал соловьиных трелей. Только знал, что они существуют. А теперь он стоит и наслаждается самыми прекрасными звуками на свете. Зак чувствовал, что с ним происходит что-то особенное.
Но, к его разочарованию, соловей умолк. Огорченный Зак уже собирался закрыть окно, но внезапно услышал голоса. Огни осветили дорожку, и он явственно различил группу молодых людей с бутылками в руках. Они спешили к лодке. А за ними шла группа побольше — мужчины, женщины и дети с подносами с едой.
Его лицо помрачнело. Значит, она все еще здесь.
— Друзья Кэтрин, — проворчал он сердито. Она ослушалась его приказа.
Может, они пришли попрощаться? Брови Зака нахмурились. Странно, что они одобряют род ее занятий.
Он с отвращением вспомнил голого мужчину у нее на кровати. И Кэтрин, готовую удовлетворить все желания клиента. Его рот скривился. А еще говорят, что город — гнездо разврата.
Как может Кэтрин предлагать свое тело любому желающему? Как она может притворяться, что их грубые движения доставляют ей удовольствие?
У него внутри все сжималось от негодования.
Но что больше всего возмущало Зака, так это ее ложь. Сначала она пыталась все отрицать, но потом поняла, что это бесполезно. А ведь он надеялся, что она опровергнет его страшные предположения, скажет, что он не правильно все понял.
Но он не дурак. И у него есть глаза. И если к утру она не исчезнет, мрачно подумал Зак, он примет решительные меры.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
На рассвете Кэтрин, сонная, слезла с кровати и отправилась в душ. Одевшись, она пошла насыпать корм курам и цыплятам в кормушки, которые она заняла у друзей. Сама она позавтракает попозже. Когда она вчера попробовала завести мотор, он фырчал, плевался, а потом заглох и, несмотря на все ее усилия, больше не заводился.
Плюс ко всему не было попутного ветра. Зато она смогла попрощаться с друзьями. Кэтрин улыбнулась. Было столько смеха и слез за этот вечер.
Пора приниматься за работу, сказала себе Кэтрин и накинула рабочую одежду поверх шортов и топика. Достав ящик с инструментами, она приступила к починке мотора. Через два часа бесплодных усилий она была покрыта маслом и грязью с головы до ног.
— Вот это да!
Кэтрин оторвалась от мотора, вся красная от напряжения. Увидев того, кому принадлежал голос, она улыбнулась.
13 
