очень нудно 
38 
– Но… ты уверен?
– Я уже давно наблюдаю за ними. Все, что мне удалось узнать, говорит в пользу этого предположения. Полтора года назад из Денверского банка пропало большое количество двадцатидолларовых купюр.
– Но, говорят, наши деньги невозможно подделать.
– В данном случае сойдут даже сносные копии. Вероятнее всего, они будут действовать по сценарию Тенахо. Кто станет проверять купюры, когда они падают с неба?
– И в каком же городе это должно произойти?
Кальдак сжал виски руками.
– Я не знаю даже, наметили ли они какой-нибудь определенный город.
– Нужно предупредить власти!
– Какие именно власти? Президента? Предположим, он свяжется с мексиканским правительством и ему скажут, что Тенахо опустошила эпидемия холеры.
– Но у тебя в руках отравленные деньги!
– И тут все не так просто. Даже если президент согласится, что опасность существует, он не допустит огласки. Ведь всеобщая паника, недоверие к национальной валюте непременно приведут к экономическому кризису. Представь себе, как отреагирует фондовый рынок. – Его ладони крепче сжали чашку. – Получится, что Хабин добился своего, даже не прибегнув к антраксу.
Бесс не верила своим ушам.
– Неужели ты допустишь новое массовое убийство?
– Этого я не говорил. Но нам нужно узнать больше и лишь потом информировать власти.
– Как мы можем что-нибудь узнать? Не возвращаться же к Эстебану!
– Почему же нет? Я мог бы вернуться – и привезти ему твою голову.
Бесс невольно отшатнулась от него.
– Я пошутил, – хрипло сказал Кальдак. Бесс окинула его ледяным взглядом.
– Извини, я не поняла. Мне смеяться?
– Как хочешь.
– Неужели у твоих друзей из ЦРУ нет доступа к правительственным чиновникам, которые подсказали бы, что делать?
– Пол Рамсей, заместитель директора ЦРУ, – школьный товарищ президента. Я позвонил ему из больницы Хопкинса и рассказал о своих подозрениях.
– Он что-нибудь предпринял?
– Нет. Я сказал ему, что мне нужно еще немного времени, и он не стал спорить. Судя по всему, он не горит желанием открывать президенту, как мало мы на самом деле можем. Но, по крайней мере, он разрешил мне звонить в случае необходимости.
– Разве у нас нет необходимости?
– Я и собираюсь сообщить ему о том, что Эд подтвердил наличие антракса.
– Пусть он принимает решительные меры!
– Выпей кофе, – равнодушно посоветовал ей Кальдак.
– Пошел ты к черту со своим кофе!.. – Ей вдруг захотелось дать ему пощечину, но она только глубоко вздохнула и попыталась говорить спокойнее:
– Позвони Рамсею и попроси его немедленно связаться с Белым домом. Я не могу нести такую ответственность.
– Не можешь – не надо. Ответственность понесу я. Я привык, несколько лишних дней не сыграют роли.
Он сделал два больших глотка и отставил пустую чашку.
– Тогда я сама позвоню!
– Ты никому не будешь звонить, – медленно и четко проговорил Кальдак. – Хочешь, чтобы я тебя связал и заткнул рот кляпом? Не сомневайся, я это сделаю. Слишком много операций провалено из-за утечек информации и из-за бюрократической тупости.
– Ты не посмеешь применить силу!
– Вот как? Кажется, минуту назад ты отнюдь не была в этом уверена.
– Ты не посмеешь!
– Да, ты права, не посмею. Следовательно, я беззащитен.
Бесс с удивлением взглянула на него.
– Ты?! Да ты же как тигр! Сомневаюсь, чтобы тебе когда-нибудь случалось чувствовать себя беззащитным.
– Не случалось, – согласился Кальдак и очень просто добавил:
– А сейчас я ничего не могу с этим поделать. Для меня эта операция слишком много значит. Испытание в Тенахо нельзя назвать полным триумфом Эстебана, но он был очень близок к успеху. Я должен предпринять все необходимое, чтобы предотвратить катастрофу, и мне нужна твоя помощь.
– То есть молчание?
– Молчание – это очень важно. Но не исключено, что впоследствии я попрошу тебя о еще большей услуге.
– Что-то в этом есть бесчестное.
– Возможно. Но Эстебан силен и жесток. Он может пойти на любое безумство, и я не могу этого допустить. Ты еще не все знаешь об антраксе. – Кальдак помолчал. – В 1942 году англичане провели испытание антраксовой бомбы на острове вблизи шотландского берега. На следующий день среди овец начался мор. Тот участок побережья необитаем до сих пор.
Бесс невольно вздрогнула.
– Ты рассказываешь мне всякие ужасы, чтобы убедить меня молчать? Но ты сам говорил: мутировавшая бактерия не живет дольше полусуток.
38 
