очень нудно 
32 
Сейчас, спокойная и элегантная, в кремовой вышитой блузке и такого же цвета жакете, в шелковых брюках кофейного цвета, она спешила в библиотеку после завтрака в обществе дедушки. Накануне вечером Розано улетел в Милан, чтобы встретиться с братом, и Софи поражалась тому, как сильно по нему скучает. Она в нетерпении мерила шагами комнату, поглядывая на часы. Розано позвонил, сообщил, что он уже на катере и прибудет очень скоро, и попросил ее ждать в библиотеке, потому что не в состоянии изображать вежливо-сдержанную встречу и хочет зацеловать ее до бесчувствия.
Сердце запело в груди Софи, когда она услышала шаги в коридоре. Она круто повернулась к двери лицом. Это был он! Ее любящий взгляд жадно «впитывал малейшую деталь: нежность, с которой его глаза ласкали ее тело, безупречный костюм, угольно-серый, строгость которого оживлялась тонкой белой полоской. Розано во всем достигал совершенства!
Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, затем он шагнул вперед и заключил ее в объятия.
— Я ужасно скучал, — прошептал он ей на ухо.
— Розано! — слабо запротестовала Софи, когда он собрался раздеть ее. — Не сейчас! Нам столько еще всего надо сделать. Обсудить свадебные планы. Погулять по городу — ох, до чего мне нравится Венеция!
— Тогда… Как себя чувствует дедушка? — спросил вдруг он.
— Прекрасно, — несколько удивилась Софи. — По-моему, ему все лучше с каждым днем.
— Тогда мы скажем ему, Софи! — воскликнул он, глядя на нее темными блестящими глазами. — Только ему одному. Он так обрадуется, он обожает тебя.
— И тебя… — Он снова начал целовать ее, и она со смехом оттолкнула его. — Я подчиняюсь.
— Сейчас он отдыхает, значит… сразу, как только он проснется, перед нашим уходом, — предложил он.
Его энтузиазм совершенно ее обезоружил.
— Хорошо, Розано, — сказала она, делая вид, что тяжело вздыхает. Он усмехнулся и подошел к своей конторке. — Честно говоря, — продолжала Софи, идя следом, — мне кажется, что он уже догадывается о нас. Например, задает наводящие вопросы. Чтобы отвлечь его, я попросила рассказать о маме.
Розано откинулся на спинку стула.
— Надеюсь, вы с ним прояснили все недоразумения?
— Я не выношу недомолвок, — сказала она, играя браслетом новых часиков с бриллиантами. — Он не знает, почему мама не вернулась за наследством. Но она поклялась больше никогда не полагаться на материальное благополучие.
— Она принесла жертву, — заметил Розано, пристально наблюдая за Софи.
— Я думаю, с отцом она была счастливее, чем здесь. Мне грустно было слушать о том, как она жила здесь. Похоже, она не знала, кто из окружавших ее людей были ее истинными друзьями, а кого привлекали только ее деньги…
— Это — серьезная проблема, — негромко согласился Розано, по-прежнему не отрывая глаз от ее лица.
— И я это хорошо понимаю. От нее всегда ждали, что она будет платить за всех. Ей завидовали, ее осуждали. У нее было два неудачных романа. Ее возлюбленных интересовала только шикарная жизнь, которую она могла им обеспечить.
И тогда дедушка стал уговаривать ее выйти замуж за твоего отца. Он решил, что этот брак избавит ее от душевного разлада, даст ей чувство защищенности. Она страдала, оттого что ее не ценят как личность, Розано. Вот почему она все бросила ради моего отца, который даже не догадывался, кто она такая — мама открыла ему это только в самолете по пути в Англию. Как это ужасно, когда нужен не ты сам, а только твои деньги.
— Иди сюда, моя милая Софи, — пробормотал Розано, увидев, что она не на шутку расстроена. Он привлек ее к себе, усадил на колени и обнял. — И я был объектом домогательств, и на мою долю выпало немало встреч с «золотоискательницами» и разными прихлебателями. Богатство может стать проклятием. Оно возбуждает жадность и зависть. Иногда те, кто им обладает, становятся эгоистичными и мелочными, поскольку им не нужно пробивать себе дорогу в жизни. Их одолевает скука, они изобретают все более и более скандальные способы разнообразить свои пустые жизни. Вот почему я намерен защищать тебя, — сказал он, целуя ее в висок. — Уберечь тебя. Ты слишком дорога мне, чтобы позволить тебя испортить.
Она обвила руками его шею и поцеловала.
— Спасибо, — произнесла она, стыдясь, что когда-то усомнилась в нем. — Я так рада, что встретила тебя, а не обедневшего волокиту или плейбоя, которому я была бы нужна только в качестве кошелька.
32 
