45 
— Конечно, — усмехнулся Блейк. — Я знаю, что ты чувствуешь. — Он посерьезнел. — У меня такие же чувства. — Его голос дрогнул. — Такие уж мы, Джозеф.
Ласково поцеловав ее, он тоже вышел, и она услышала возбужденную болтовню Джозефа и затем его восторженные крики.
Блейк любит ее, сказала она себе. Ведь любит?
А потом она вспомнила, как он говорил, что значит для него Джозеф. Она испытывала те же чувства и понимала, что он пойдет на все ради сына. Даже женится на нелюбимой женщине.
Блейк обманул ее. Обманул всех. Он и его мать жили во лжи ради собственных целей — и оклеветали ее отца.
Эта ложь будет отравлять их отношения.
Позже Блейк скользнул в постель к ней. Обнял нежно и бережно, словно она была бесценной фарфоровой вазой. И она лежала без сна, пока он спал, обожая его и разрываясь между желанием промолчать и признаться, что она знает правду.
Ей стало холодно, и это, должно быть, разбудило его.
— Как твоя голова? Опять болит? — сонно пробормотал Блейк. — Я могу принести тебе чего-нибудь от…
— Нет, — прошептала она. — Обними меня, Блейк. Обними меня!
Удивленный ее страстью, он заключил ее в объятия, нежно целуя лицо.
— Головная боль! — воскликнул он с притворным укором. — А ведь мы еще даже не женаты!
Николь слабо рассмеялась.
— Ты… любил раньше? — спросила она дрожащим голосом.
— Нет. Я даже ни с кем не встречался с тех пор, как мой брак распался. — Она ждала слов, которые так жаждала услышать. Но ждала напрасно. — Мы должны сказать маме. Представить тебя. — Его рот скользнул по ее скуле и подбородку. — Джозеф на седьмом небе. Я с трудом уложил его. Боюсь, у него слишком длинный список того, что должны делать мамы с папами. Один из пунктов которого — вместе принимать ванну.
Николь не смогла сдержать улыбку.
— Я рада, что он доволен. Он ведь очень дорог тебе, да?
— Да. — Голос Блейка был хриплым. — Я хочу уберечь его от страданий. Беда в том, что я знаю, что это невозможно, — пробормотал он. — Он будет страдать. Это неизбежно. — Ей стало больно при виде его удрученного лица. Он тоже находит эту ситуацию неприемлемой, осознала она.
Николь было невыносимо видеть его таким. И внезапно она поняла, что должна делать. Она с радостью принесет эту жертву.
— Люби меня, — прошептала она, почувствовав вдруг лихорадочное желание быть как можно ближе к нему.
Они оба, казалось, нуждались друг в друге с одинаковым отчаянием. Они сорвали друг с друга одежду. Он был горячим и нетерпеливым, и ей было все равно, испытывает ли он всего лишь вожделение или любовь, потому что она хотела отдать ему все — сердце, душу и тело.
Она сможет держать рот на замке, потому что слишком сильно любит Блейка. И испытывает тоже самое к Джозефу. И потому что знает, что Джо позаботится о будущем Люка. Таково было ее решение.
Она застонала под яростными ласками Блейка. А потом они слились, соединились, сплелись в едином порыве наслаждения.
— Я люблю тебя, — прошептала Николь, когда они, уставшие, лежали рядом.
— О, Николь! — прохрипел Блейк и спрятал лицо у нее на шее.
Она стиснула челюсти. Ни слова любви. Неужели так будет всегда?
* * *
На следующее утро Николь проснулась рано, но Блейк уже ушел. Ей показалось, она услышала стук копыт по камням конюшенного двора. Она улыбнулась, догадавшись, что скачкой он, должно быть, хочет снять напряжение и чувство вины. В будущем, вероятно, будет много таких быстрых скачек. А что, интересно, будет делать она, чтобы сохранить рассудок?
Покормив Люка и сделав себе завтрак, Николь решила прогуляться.
Толкая впереди себя коляску и в задумчивости опустив голову, она и не заметила, как вышла прямо на Блейка, который стоял со Странником у озера и наблюдал за ее приближением. Она в замешательстве остановилась.
Сегодня Блейк казался отстраненным и холодным, глаза были мрачными и черными, а брови угрюмо сошлись у переносицы.
— Что случилось? — Ветер растрепал ей волосы, когда она остановилась в нескольких шагах.
Боль исказила его лицо:
— Я должен поговорить с тобой.
Страхи Николь усилились. Если он собирается во всем признаться, тогда она не желает слушать. Это положит конец их отношениям, потому что он уедет…
— Николь, — отрывисто сказал он. — Подойди и сядь. Ты должна выслушать меня.
— Нет, — запротестовала она, пытаясь высвободиться из запутавшегося подола длинной юбки. — Я не хочу слушать.
45 
