очень нудно 
32 
Где это было? Когда?
Ответа она не дождалась. Даже голубой вспышки. Абсолютно ничего.
Возможно, на фотографии был снят совсем другой человек. Чандра подняла листок, лежащий под снимком.
Это был рисунок карандашом. Чандра вновь узнала себя.
Лукас рывком отбросил покрывало, и Чандра выронила фотографию и рисунок. Обернувшись, она увидела, что Лукас наблюдает за ней. Его серебристые глаза хищно поблескивали в ярком рассветном луче.
— Что ты делаешь?
Вздрогнув от стальной нотки в его приглушенном голосе, она захлопнула кейс.
— Я… я думала, ты спишь, — виновато прошептала она, и ее негромкий голос выдал лишь легчайший оттенок страха.
— И потому решила пошпионить.
— Я шла к себе, чтобы мальчики не застали нас вместе.
— Так оставь мои вещи в покое и уходи, — приказал он, вскакивая с постели.
— Кто я, Лукас?
Он помедлил и наконец выпалил:
— Не знаю, черт побери!
— Не знаешь?
Прежде чем он успел ответить, она повернулась и бросилась бежать, слишком потрясенная его мрачным видом и грубым голосом, чтобы признаться: она видела собственную фотографию, сделанную в другом времени и месте, а еще — свое лицо на рисунке.
Сердито завернувшись в черное вышитое покрывало, Лукас погнался за ней и настиг у двери ее спальни.
— Мальчики! — напомнила она обиженным, сдавленным голосом. — Я не хочу, чтобы они нас услышали.
— Наплевать на них.
— Ты так рассердился?
— Нет, — мягко ответил он, изумив Чандру. — Я сожалею о том, как обошелся с тобой. Просто ты застала меня врасплох.
Замедленными движениями он положил ладони Чандры к себе на плечи и взял ее за талию, притянув к себе ее напряженное, упирающееся тело.
Покрывало упало на пол.
Ей показалось, что она тает от его тепла.
— Выходи за меня замуж, — прошептал Лукас.
— Что?
Как всегда, крепко прижатая к его телу, Чандра была не в состоянии думать. Но она поняла: предложение Лукаса не было необдуманным и импульсивным. И это испугало ее сильнее, чем фотография.
— Забудь о своих вопросах и сомнениях насчет меня, — умолял Лукас, — и я клянусь, что забуду о моих.
— А если я не смогу? — прошептала она, приведенная в трепет его близостью и мыслью о браке с ним.
— Мы принадлежим друг другу. То, что совершила ты или я, не имеет значения. Неважно, кто ты. Неважно, что все это свершилось стремительно и нелепо.
— Я ни о чем не забуду, пока ты не расскажешь мне всю правду.
— Черт возьми, мы впервые встретились с тобой вчера, в душевой!
— Нет, на самом деле все гораздо сложнее. Мое тело для тебя — открытая книга.
— Проклятье, я не могу объяснить свои чувства. Но ты была девственницей. Клянусь, прежде я никогда не занимался с тобой любовью.
— А может, мы делали все, кроме… — она вспыхнула, — самого акта?
— Этого не было, клянусь тебе. Я никогда тебя не видел. Никогда не прикасался к тебе, не целовал — до вчерашнего дня. — Он уставился на Чандру, на его смуглом лице было напряженное и недоумевающее выражение. — Но я не могу винить тебя за такие мысли. У меня не случалось амнезии, но каждый раз рядом с тобой у меня возникает ощущение, что мы давно знакомы. Даже когда ты молчишь, я знаю твои мысли и чувства. Когда вчера ты подошла к моей двери, я понял, что ты там, еще до того, как открыл ее. Я тоже в замешательстве. И немного испуган. Все, что я мог придумать: надо выждать. — Его губы медленно растянулись в улыбке. — Может быть, мы должны просто наслаждаться тем, что имеем, пока не выясним все до конца. — И он склонился к ее губам.
— Мы снова будем любить друг друга?
Его голос стал хриплым:
— Это приглашение?
Чандра не ответила, и Лукас подхватил ее на руки и внес в спальню, пинком закрыв за собой дверь.
Он ничего не объяснил ей.
Но его тело излучало жар, а прикосновения были мучительно нежными, когда он опустился рядом с ней на постель.
Она не знала, куда уносят ее эти поцелуи — в рай или в ад. Его твердое тело терлось о ее шелковистые грудь, живот и бедра. Его рот и руки жадно ласкали ее, не пропуская ни дюйма. Когда он развел ее ноги и вонзился в нее, она вскрикнула, потому что он доставил ей неописуемое наслаждение.
В последний бурный миг освобождения ей было все равно, кто он. И кто она.
Неважно, даже если Лукас — ее злейший враг.
Обняв ладонями его горячие щеки, она не спеша, вдумчиво поцеловала его в губы.
32 
