очень нудно 
23 
Джим с такой силой опустил вазу на кленовый обеденный стол, что едва не расколол ее. И тут же рядом с новеньким факсом заметил стопку листочков с эскизами моделей одежды – по-видимому, Фэнси набросала их уже дома. Джим не смог удержаться, чтобы не взглянуть на них, а потом просмотрел и шесть-семь факсов от какого-то истеричного типа по имени Клод с настоятельными требованиями к Фэнси немедленно вернуться в Нью-Йорк. На одном из факсов Фэнси размашисто перечеркнула рисунок черного вечернего платья с кожаными тесемками, подписанный Клодом.
Секунду спустя взгляд Джима упал на три восхитительных наброска углем. На всех трех Оскар и Омар забавлялись с Горланом у ветряной мельницы – там, где Хейзл посадила чудесные примулы. А еще на одной акварели близнецы наслаждались кока-колой на крылечке дома, рядышком с развалившимся псом.
Рисунки так понравились Джиму, что у него сжало горло. Но он тут же, выругавшись про себя, швырнул их обратно на стол. Фэнси пробралась ему в тыл и нарочно завела дружбу с его детьми. Непонятно, к чему ей такие хлопоты? Она ведь всегда утверждала, что не хочет иметь детей.
Он вытащил из кармана документы относительно продажи фермы, развернул их и положил рядом с акварелью Фэнси. И вышел из дома – в еще большей ярости, чем прежде. Гнев до такой степени ослепил его, что он попал прямиком в сети колокольчиков Хейзл. Несколько секунд ушло на то, чтобы выпутаться.
Близился вечер, и белые доски крыльца там, где до них добирались косые солнечные лучи, окрасились в розовый цвет. А длинные тени от старого амбара на другом конце пастбища стали почти лиловыми.
Он и забыл о привычке Фэнси упражняться в этот час в верховой езде. Признаться, зрелище красивой женщины верхом на отличной лошади доставило ему удовольствие. А лучше Фэнси не ездил никто в целом городе. Наверное, потому, что никто не мог себе позволить столько дорогих уроков.
Джим направился на пастбище, старательно обходя глубокие глинистые канавы, поросшие чертополохом. Вслед за ним от самого дома трусил Горлан.
С одной стороны поле было огорожено аллеей из тополей и кедров, а с другой заканчивалось бесплодной солончаковой пустошью. Далеко впереди, окутанные фиолетовой дымкой, простирались те самые изобильные пастбища, которые он облюбовал для своего молочного стада. Пара канюков лениво парила в небе, словно следя за тем, как он шагает по тропинке вверх, на небольшой пологий холм.
Фэнси не сразу их увидела, а заметив, на скаку натянула поводья. Джим остановился посреди поля.
Двое под бездонным синеющим небом долго смотрели друг на друга.
Джим вдруг ощутил эту тишь, это ужасающее безмолвие. Опасное предвестие чего-то нового, огромного.
Фэнси, казалось, заполняла собой необъятную пустоту ландшафта; необъятную пустоту его жизни. Над ее английскими жокейскими сапогами и излюбленными бриджами полоскалась на ветру ярко-красная мексиканская шаль, то вздуваясь вокруг ее стройного тела, то окутывая его причудливыми складками. В руке Фэнси держала хлыст. Под ней был породистый вороной жеребец, любимец Хейзл, небольшой и приземистый, – из тех, что появились в Новой Англии вместе с конкистадорами.
Фэнси, коротко вскрикнув, стегнула лошадь и понеслась как сумасшедшая – прямо на Джима. Горлан пулей сорвался с места.
У Джима заколотилось сердце; он и сам бы отскочил вслед за Горланом, если бы это был кто-то другой, а не Фэнси. Но это была она – и Джим лишь упрямо наклонил голову, глядя, как она летит к нему по полю.
Она пропустила последний миг, когда еще можно было успеть натянуть поводья. Джим не сомневался, что она решила затоптать его насмерть. Но все равно, поглубже вдавив каблуки в землю и стиснув зубы, он заставлял себя не двигаться с места. Она рывком натянула поводья, и жеребец, вскинув передние ноги, остановился и замер в нескольких сантиметрах от Джима.
Она всегда была великолепной наездницей и вытворяла в седле настоящие чудеса. Такой и осталась.
А вот у него дрожали колени, и тошнота поднималась к горлу.
Джим почувствовал, как жаркое дыхание жеребца обожгло его побелевшую щеку, а по спине покатились капельки холодного пота. Сердце колотилось с бешеной скоростью. Пережитый смертельный ужас сменился волной неизбывной ярости.
Этот зрелищный трюк входил в программу родео, и Фэнси выучилась ему в Перу, куда Хейзл отправила ее на каникулы. Она и раньше его демонстрировала, но никогда не доводила до подобного драматизма. И никогда не позволяла себе рисковать его жизнью.
23 
