очень нудно 
47 
Впрочем, Циолковский часто обращался к проблеме тепловой смерти. В дополнении к 1-й и 2-й частям статьи «Исследование мировых пространств реактивными приборами», изданном в Калуге в виде отдельной брошюры в 1914 году, он говорит:
«Мрачные взгляды ученых о неизбежном конце всего живого на Земле от её охлаждения, вследствие гибели солнечной теплоты, не должны иметь теперь в наших глазах достоинства непреложной истины. Лучшая часть человечества, по всей вероятности, никогда не погибнет, но будет переселяться от Солнца к Солнцу по мере их погасания. Через многие дециллионы лет мы, может быть, будем жить у солнца, которое ещё теперь не возгорелось, а существует лишь в зачатке, в виде туманной материи, предназначенной от века к высшим целям».
И незадолго до смерти он писал:
«Я и другие доказывали обратимость тепловых и химических явлений и вечную неизбежную и цветущую деятельность Космоса. Тут не место приводить эти доказательства: они чересчур сложны и многословны. Мы можем привести только факты и философские доводы. Факты состоят в том, что вместо угасших солнц возникают новые, а философское доказательство в следующем. Если Вселенная, в смысле уравнения тепла (энтропии), была мертва, то, значит, она способна выходить из этого печального состояния, и нам нечего бояться тепловой смерти Космоса. Если же он вечно сиял, как теперь сияет, то может ли прекратиться вечное! Что сохранилось в течение бесконечности времен, то не может уже исчезнуть. Так не могут исчезнуть и небесные огни, а, следовательно, и жизнь, производимая ими».
Безусловно Циолковский вовсе не отрицал энтропии как таковой. «Энтропия существует, — разъяснял он Чижевскому. — Без нее Космос превратился бы в неистовый, всеистребляющий огонь, все в нем горело бы и пылало, пока все не перегорело бы окончательно. Но энтропия — тепловая смерть Вселенной — точно уравновешена тепловой её жизнью».
В отстаивании концепции вечной юности Вселенной и в критике гипотезы о её тепловой смерти и всемирной энтропии Циолковский не был одинок. Аналогичных взглядов придерживался, к примеру, выдающийся шведский ученый, лауреат Нобелевской премии Сванте Аррениус (1859–1927), состоявший в переписке с Чижевским, в котором одним из первых разгадал звезду первой величины на научном небосклоне. Аррениус даже пригласил молодого ученого на стажировку в Стокгольм, но в самый последний момент поездка сорвалась. Аррениус четко и доказательно сформулировал так называемую концепцию панспермии, согласно которой жизнь во Вселенной постоянно зарождается в немногих очагах, а затем в виде микроскопических «спор» переносится по тысячам и миллионам планетных систем. Распространяются «споры» по безграничному космическому пространству с помощью давления света. Эта идея была сродни выводам Циолковского о вечности атомов, блуждающих во Вселенной.
ещё осенью 1911 года Сванте Аррениус произнес на научном конгрессе в Гамбурге речь об ошибочности представлений о тепловой смерти Вселенной. Его поддержал другой великий ученый — Анри Пуанкаре (1854–1912). Хотя Пуанкаре и был математиком до мозга костей, он предпочел выдвинуть на передний план анализ реальной действительности, а не математических абстракций: «Мир Аррениуса не только бесконечен в пространстве, но и вечен во времени. В этом именно пункте его концепции отмечены печатью гениальности и представляются мне крайне плодотворными, какие бы они ни вызывали возражения». Эти слова с полным основанием можно отнести и к Циолковскому.
ДРУЗЬЯ И ВРАГИ
Настоящих друзей у Константина Эдуардовича было не так уж и много. Впрочем, сие не удивительно для глухого человека, склонного к одиночеству и постоянно пребывающего в мире своих сокровенных мыслей. Первым и старшим по возрасту калужским другом Циолковского стал Василий Иванович Ассонов (1843–1918). Хотя их знакомство оказалось, что называется, чисто случайным, они тотчас же почувствовали симпатию друг к другу и более уже не расставались до самой смерти одного из них. Ассонов занимал в Калуге чиновничью должность податного инспектора, но был совершенно незаурядной личностью — с широким кругозором, демократическими устремлениями и склонностью к писательскому труду. В 1870 году он издал книгу «Галилей перед судом инквизиции», а в 1877 году перевел на русский язык труд французского академика Луи Пуансо «Элементы статики». Российскому читателю хорошо были известны и биографии крупных зарубежных ученых в переводах Ассонова. Более всего ему, как прагматически настроенному и позитивистски мыслящему человеку, безусловно, импонировали работы Циолковского в области дирижаблестроения. Авиация и аэронавтика вообще находились на переднем крае развития техники XX века. Межпланетные же путешествия и различные аппараты для их осуществления долгое время ещё продолжали относиться к области фантастики.
47 
