32 
– Он оставил тебя одну?
– Нет, со своей женой, но она была слишком пьяна, чтобы слышать мои крики.
– Боже. – Адам провел дрожащей рукой по ее волосам.
– Папа Менар очень разозлился, когда увидел меня на дереве. Он отшлепал меня ремнем, потому я ослушалась его и покинула баржу.
Адам погладил ее по спине.
– Сейчас ты в безопасности.
– О, Адам, – вздохнула она.
Он ничего не сказал, лишь крепче прижал ее к себе. Закрыв глаза, Джози прильнула к его плечу, и он начал тихонько ее покачивать. Желая, чтобы эти чудесные мгновения продлились как можно дольше, она запустила одну руку в его волосы, а другой принялась поглаживать его грудь. Кожа Адама была горячей и влажной, и Джози охватило желание. Она задрожала всем телом.
– Поцелуй меня, – прошептала она.
Когда Адам напрягся, она провела кончиком языка по его горлу.
– Джози, ты же настаивала: никакого секса…
– Неужели? – Она рассмеялась. – Умный мужчина не должен напоминать женщине о глупостях, которые она ему наговорила.
– Но я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Тогда помолчи. – Ее губы скользнули по его колючему подбородку, затем нашли его рот.
– Сделай меня счастливой.
Их губы слились в поцелуе, и Джози поняла, что Адам хочет ее не меньше, чем она его. Ее руки скользнули под пояс его боксеров и спустили их.
– Что ты делаешь, черт побери? – проворчал он.
– Это. – Ее рука сомкнулась вокруг его возбужденной плоти. Она погладила ее, а затем легонько сжала. – Я прошу тебя, – прошептала она. – Пожалуйста… займись со мной любовью.
Джози сняла ночную рубашку и бросила на пол. Когда она снова легла рядом с ней, его черные глаза блестели от страсти. Не сводя взгляда со своего мужа, Джози села поверх него и начала медленно двигаться, пока он не приподнял ее за ягодицы и не вошел в нее.
Он долго целовал ее и шептал на ухо нежные слова, затем погрузился глубже, и она почувствовала, что стены, которыми она огородила свое сердце, рушатся. Наконец их больше ничего не разделяло. Ни ее страхи, ни ее неуверенность.
Когда он содрогнулся, ее захлестнула волна экстаза, и в это бесконечное мгновение они были единым целым.
Наконец он отстранился, и Джози томно улыбнулась. Она чувствовала себя заново родившейся.
– Адам, о, Адам, любовь моя… – нежно шептала она.
Нахмурившись, он попытался сесть, но она не отпустила его.
– Нет… Я хочу еще, – взмолилась она, покрывая поцелуями его мускулистую грудь.
– Распутница! – Рассмеявшись, он поцеловал ее в шею, затем в губы.
Джози ответила на его поцелуй, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.
Простыни зашуршали, и Адам оставил ее одну. Обернувшись покрывалом, он открыл ставни, а затем вышел на балкон. Опершись о балюстраду, он уставился на горизонт, над которым уже забрезжил рассвет.
– Адам?
Он не ответил, и Джози почувствовала, как между ними снова вырастает стена.
– Что-то не так? – прошептала она, почувствовав неуверенность.
Как плохо она его знала!
Адам повернулся. У него был отсутствующий вид.
– Спи, любовь моя. Поговорим позже. Любовь моя. Ее сердце учащенно забилось. Это было небрежное обращение или она действительно так много для него значила?
– Думаешь, я смогу заснуть, не зная в чем дело? Итак, что случилось?
– Я сожалею о том, что произошло. Наверное, я слишком много выпил с твоими братьями. Если я тебя обидел, приношу свои извинения.
– Нет. Ты меня не обидел… – Она хотела сказать ему, как много для нее значила эта ночь, но не смогла. К горлу подступил комок.
Все, что ей оставалось, это смотреть на него, чувствуя себя покинутой и безнадежно одинокой. Неужели она навсегда останется для него женщиной, на которой он женился только из-за ребенка?
– Прости. – Его лицо было мрачным. – Этого больше не повторится… Клянусь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
По пути из аэропорта говорил в основном Боб. Джози надеялась, что он не замечал напряженной тишины на заднем сиденье черного «мерседеса» Адама. После той ночи в Новом Орлеане они почти не разговаривали. Джози чувствовала себя такой разбитой, что едва держалась на ногах.
– Сэр, я обещал вашей матери хранить все в секрете, но, думаю, мне следует вас предупредить.
Они приближались к западной части Остина, где находился дом Адама. Адам наклонился вперед. Его лицо оставалось суровым. Видимо, ему было неприятно приводить ее в свой дом в качестве жены.
32 
