43 
Верзилы разбежались. Миднайт с тех пор оставался с ним рядом.
До сих пор.
Миднайт учил его драться, учил его выживать.
Миднайт был единственным, кто понял его боль и искренне желал ему добра. Есть что-то символичное в том, что именно Миднайт в последний раз сражался с угнездившейся в душе Джошуа тьмой.
И это сражение стоило ему жизни.
Он любил Миднайта. И любил Хани. Его родная дочь не желает жить с ним. А ведь он ее тоже любил.
В комнате для ожидающих появилась Лейси, и все только усугубилось; рядом с ней стоял нескладный девятилетний мальчонка — с волосами угольного цвета и такими же темными быстрыми глазами. Совершенно белая отметина в волосах нелепо свисала вместе с челкой на брови мальчика.
Лейси выглядела уставшей и напряженной, а Джошуа вспомнил, что за ней постоянно следит какой-то тип.
— Ты ведь должна была лететь сегодня в Бразилию.
— Я не смогла, когда узнала о случившемся, — мягко возразила Лейси. — Я не могла бросить Джонни.., потому что.., не могла. — Она подтолкнула мальчика вперед. — Это Джо.
Джошуа заглянул в темные глаза мальчика, и ему стало не по себе.
У Миднайта, так любившего детей, был сын.
И из-за Джошуа Миднайт может погибнуть, даже не узнав об этом. Лейси и ее сынишка оказались в опасности. И если что-то с ними случится, пока они в Штатах, их гибель будет тоже на совести Джошуа.
— Он без сознания, и врачи не надеются на благополучный исход.
Джошуа обхватил голову руками в горестном отчаянии. И пока он так сидел (пусть рядом была Лейси), он чувствовал себя очень, очень одиноким без Хани, а сердце терзало отчаянное желание лучше бы мне умереть вместо Миднайта.
Розоватый луч занимавшейся зари просачивался через окна, но Джошуа вряд ли видел его. Он застыл, опершись локтями о колени, обхватив руками голову. Повернул браслет часов, чтобы посмотреть время. Уже пять часов, как шла операция.
О господи! Эта комната для ожидавших действовала на него убийственно. Потом возникла горестная мысль: Если только это случится… Лейси повела мальчика вниз, чтобы накормить.
Толчком открыли дверь. Мягкие, вкрадчивые шаги означали, что он больше не один. О, как он не хотел видеть рядом свидетелей своих терзаний!
Подняв голову, он взглянул на вошедшего гневно и растерянно.
Это была женщина, окутанная флером розового цвета, — будто ангел с нимбом. Огненные волосы, сумрачное лицо.
Но он знал, кто она.
Она сделала шаг к нему. Ботинки на мягкой подошве, в ушах тренькают, позванивают сережки.
— Джошуа…
Этот мягкий вкрадчивый голос разрывал сердце.
— Уходи, — гневно потребовал он, хотя какая-то часть его готова была пасть перед ней на колени и умолять остаться.
Он нагнулся еще ниже, пытаясь не замечать ее.
Но она сделала к нему еще один осторожный шаг и улыбнулась так мягко, так желанно.
— Какого черта ты все время перечишь мне? пробурчал он, как всегда завороженный ее дерзостью, ее миловидностью, но изо всех сил старавшийся не показать этого.
Он прикрыл глаза и не отнимал рук, противясь соблазну взглянуть на нее.
— Как ты узнала, где я? — Он казался раздраженным.
— Мне звонила Хитер.
— Ей вообще до этого дела нет.
Хани сделала еще один неуверенный шаг.
— Извини, я хотела поговорить с тобой. Я.., я не знала о Миднайте.
Джошуа прикрыл глаза ладонями, испугавшись шевельнувшегося где-то в недрах его тела желания.
— Как Миднайт? — тихим голосом спросила она.
— Плохо, — выдавил он. — Все еще в операционной.
— Он крепкий.
— И крепкие парни тоже уязвимы. — Он по-прежнему прикрывал глаза ладонями.
— Хорошо, что ты это наконец-то понял.
Он замер и теперь слышал лишь глухие удары своего сердца.
— Послушай, мне не нравится, что ты здесь.
— Я знаю.
Это было сказано с надрывом. Она опять сделала к нему шаг. Что же творится? Затаив дыхание, он ждал развития ситуации.
Дверь резко открылась, и хирург — красивая рыжеволосая женщина с карими глазами — вошла в комнату.
— Кто еще?.. — Джошуа нервно взглянул. Заметив круги у нее под глазами, замолк.
Доктор Лескюр нервно поправила рулончик кардиограммы и присела.
— Дважды нам казалось, что мы уже потеряли его. — Она помедлила. — Но мало-помалу положение начало выравниваться. Мы сделали ему переливание, наметилась некоторая стабильность. Из черепа удалили осколки металла. Ему чертовски повезло — если бы инородное тело попало чуть глубже, нарушено было бы жизнеобеспечение. Порезы на ногах, грудной клетке, лице — это пустяки.
43 
