ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Княгиня донна Реджина Карина Томей ди Романо сидела в «красных» апартаментах и ошеломленно смотрела на бриллиантовое кольцо на своей левой руке. На ней все еще был простой белый костюм и маленькая шляпка с вуалью, в которых она выходила замуж.

Приватная церемония в одном из залов палаццо в присутствии ее семьи и матери Нико прошла ужасно — во всяком случае, для Реджины. Из-за утренней тошноты ее голос был почти неслышен, и Нико пришлось наклоняться к ее лицу.

Итак, теперь он окончательно оказался в ловушке. Впрочем, как и она. И теперь все ждали, как быстро закончится этот фарс.

Пресса наводнила палаццо сразу после церемонии, но присутствовали только те журналисты, которым княгиня Глориана доверяла. Один из таких доверенных лиц собирался написать историю наподобие «Золушки», и Глориана пообещала ему интервью с Реджиной.

От первых же двух вопросов журналиста Реджина совсем растерялась.

— Была ли в числе гостей княжна Виола?

— Церемония была скромной и приватной — только члены семьи, — чуть не шепотом ответила Реджина, недоумевая, почему она должна проходить через все это в день своей свадьбы.

— К тому же весьма неожиданной. — Журналист лихорадочно записывал ее «откровения».

— Да, наверное.

— К чему такая спешка? — Он впился глазами в ее лицо, а Реджину нестерпимо затошнило.

— Я… Я плохо себя… — Она вскочила и ринулась прочь.

Теперь, похоже, ее беременность больше не секрет. Красные стены поплыли у нее перед глазами. Осознавая свой провал при первом же общении с прессой, она вышла на балкон.

Приготовления к свадьбе, приезд семьи, сама церемония прошли для Реджины как в тумане. Вчера княжна Виола сделала заявление, что они с Нико Романо всегда были и остаются только друзьями, Нико же от комментариев отказался.

Глориана ни разу не улыбнулась за всю церемонию, которая была поспешной и формальной. Не улыбнулась она и во время приема, на котором присутствовало около сотни гостей. Нико тоже был холоден и отчужден. Он произнес нужные слова, надел на ее палец кольцо и холодно коснулся ее губ в обязательном поцелуе.

Счастливыми выглядели лишь малышка Джина, отец Реджины и бабушка Нико, которой явно нравилось недовольство дочери. Она прибыла за минуту до церемонии в ярко-зеленом наряде, увешанная золотом, как цыганка. Отец светился от гордости, ведя ее по широкой лестнице — он ни капли не стушевался ни при виде палаццо, ни при знакомстве с матерью Нико и его старшей сестрой, прилетевшей из Мадрида.

Я проснусь и снова буду в Техасе…

Услышав какой-то звук, Реджина обернулась и увидела Глориану в том же белоснежном наряде, который она надела на свадьбу. Интересно, в Италии такой обычай, чтобы свекровь конкурировала в наряде с невестой?

Синие глаза Глорианы были полны печали — вряд ли она выглядела бы трагичнее, хорони она Нико.

— Люди интересуются, где ты. Ты очень огорчаешь Нико. — Голос, как всегда, был ровный и хорошо модулированный. — Я была уверена, что ты хочешь насладиться моментом своего триумфа.

— Вы можете думать, что хотите.

— Ты подловила его в момент слабости…

Вот, оказывается, что она думает.

— Он не любит тебя. Когда он придет в себя, он тебя возненавидит. Этот брак — шаг назад для Нико. Ты не знатна и даже не богата. Кто ты вообще такая? Адвокат, уволенный за некомпетентность? На скольких языках ты говоришь?

— Я люблю его.

— Надеюсь, ради Нико, что это так.

— Мы оба любим его. Хоть это у нас общее.

— Нет. Это я люблю своего сына. И однажды он поймет, насколько глубока моя любовь. Я хочу для него самого лучшего. Все, что я прошу, хотя бы притворись, что любишь его. Не делай ему больнее, чем уже сделала.

— Научите меня притворяться.

Неизвестно, чем бы закончился этот разговор, если бы не появился Нико. Лицо Глорианы немедленно стало приветливым и безмятежным.

— Оставляю тебя наедине с невестой, — сказала она приторным голосом.

— Пока не время… Я искал вас обеих, чтобы сфотографироваться для прессы.

— Зачем так много фотографий? Я чувствую себя кинозвездой, — пробормотала Реджина, мечтая только о том, чтобы остаться с Нико наедине.

  40