очень нудно 
40 
Она тяжело дышала, хватала ртом воздух. Неожиданное вторжение в интимнейшие владения заставило ее вздрогнуть. Она попыталась отступить на прежние позиции, убоявшись сладких пыток, но он ей не позволил. Навалив ногу поперек ее тела, он перекрыл все пути к отступлению и, радуясь, что заманил в ловушку, беспрепятственно ласкал ее сладчайшую плоть.
– Не надо, Росс… – взмолилась она, почти обессиленная. – Я схожу с ума, когда ты это делаешь…
– Это самый приятный вид сумасшествия, не так ли? – отозвался он со смешком.
– Я не могу думать, даже дышать не могу.
– А я и не хочу, чтобы ты думала! – бросил он резко. – Чувствовать надо… Хочу, чтобы ты чувствовала то же самое, что и я…
Тон его голоса огорчил ее, потому что она не услышала ни малейшего намека на то, что он любит ее и потому прощает. Собравшись с силами, она попыталась оттолкнуть его. Пришлось пустить в ход кулаки и колени. Но куда там! Он был во много раз сильнее и справился с ее бунтом без особого труда. И когда ей показалось, что еще мгновение, и она потеряет сознание, он убрал руку и лег на спину, потянув ее за собой.
Держа за талию и глядя в широко раскрытые синие глаза, он опустил ее на себя. Жаркая дрожь пробежала по нему, когда он почувствовал ее обволакивающую теплую влажность и, желая насладиться необыкновенной близостью с ней, сжал руками ее бедра с такой силой, чтобы она не могла шевельнуться и спугнуть это сладкое для него мгновение.
Дайана замерла. Какое блаженство, венец их любви, он с ней, он в ней!.. Она глянула на него из-под ресниц, утопив взгляд в бездонной, темной глубине его глаз. Знает ли, чувствует ли он, как страстно она любит его, как желает подчиняться ему, угадывать малейшее его желание? Она не может жить без него. И секс тут ни при чем. С ним. только с ним желает она быть всегда, навеки.
– О-о-о, дорогой мой, Росс… любимый… о-о-о…
Он отвел взгляд от ее лица. Не хотел он, старался не замечать чувств, отразившихся на ее лице. Он лишь утолял свой голод. Она отдавала ему свою любовь, а он брал ее – и все. Длинные пряди ее волос щекотали его, обжигали губы, будто перо сказочной жар-птицы.
Снова и снова выкрикивала она его имя, когда ее охватывало желание броситься в огонь и сгореть заживо. Но он дожидался своего часа, ждал, когда настанет его время, поэтому сдерживал ее порывы. А потом наконец и он вспыхнул и, сгорая, потянул ее за собой в огонь, и оба они яростно пылали до тех пор, пока он не выплеснул струю, погасившую пламень.
Выплеснул он и три заветных слова, так необходимые ей в тихой, спокойной жизни, а не тогда, когда пожар и оба горят в огне.
А потом он лежал рядом с ней, обессиленный, медленно приходя в себя. И когда спустя какое-то время молча взглянул на нее, понял, что выстоял, что ее власть над ним превратилась в пепел.
Дайана лежала неподвижно. Он по-прежнему обнимал ее, но она чувствовала, что слов о любви больше не услышит. Росс молчал. Однако не отводил взгляда от ее прелестного, умиротворенного лица. Он обнял ее за плечи, и она прижалась к нему. Росс смотрел на нее до тех пор, пока она не уснула. Когда ее дыхание стало ровным и спокойным, заснул и он, держа ее в своих объятиях.
Мягкое, золотисто-красноватое утреннее солнце радужными брызгами ворвалось в спальню через высокие узкие окна, осветив яркими бликами старых знакомых – кованую латунную спинку кровати у стены, оклеенной бежевыми полосатыми обоями, старомодное стеганое одеяло и женщину, пытавшуюся спрятаться под ним от бесцеремонного солнца.
Дайана просыпалась медленно. За окнами природа как бы сдерживала дыхание: птицы не подавали голос в пышных кронах деревьев, никакая живность ни разу не ворохнулась в густой высокой траве, заглядывающей в окна, а темный лес был окутан плотной тишиной раннего утра.
Дайана потянулась. Как тихо, подумала она и протянула руку, чтобы обнять Росса, но его рядом не оказалось. Когда они жили вместе, Росс всегда ждал ее пробуждения, обнимал, целовал, желал доброго утра.
Она села, откинувшись на мягкие подушки. Обнаженные плечи покрылись гусиной кожей, потому что солнце еще не нагрело воздух и в комнате было прохладно. Нырнув под одеяло, она свернулась в клубок и стала ждать его появления.
Все так печально, подумала она. Вот, пожалуйста, встал ни свет ни заря! Боится, что опять потянет к ней? А может, решил продемонстрировать, что близость ночью не избавила его от намерения не иметь с ней ничего общего? Ерунда, решила она, подумав. Когда не любят, так не ласкают! Улыбка тронула ее губы. Все равно она одержала победу, а он просто не хочет этого признать.
40 
