очень нудно 
35 
В некотором смысле это было благословением. Пройденные испытания закалили меня. Я научился быстро приспосабливаться и выживать в самых страшных ситуациях. Я открыл секрет внутренней мотивации. Печальный опыт позволил мне взглянуть на жизнь под таким углом, который не доступен большинству из нас. Я умею ценить то, что для других является само собой разумеющимся. На своем жизненном пути я совершил несколько ошибок, но мне хватило сил встать и идти дальше. Вместо того чтобы замкнуться в воспоминаниях, я воспользовался внутренним стержнем, который приобрел много лет назад в гараже; хоть я и был одинок, я знал, что Бог всегда стоит у меня за плечом, поддерживая и наделяя силой тогда, когда я больше всего в ней нуждался.
Благословением стала встреча с людьми, изменившими мою жизнь в лучшую сторону, — а таких было немало. Я закрываю глаза и вижу бесконечное море лиц, ободряющих меня, помогающих сделать правильный выбор, радующихся моим скромным успехам. Благодаря им я не сдался и не отмахнулся от своих желаний. Стремясь изменить свою жизнь, я поступил на службу в военно-воздушные силы США, открыл для себя исторические ценности, чувство спокойной гордости и принадлежности, которого никогда прежде не знал. После долгих лет борьбы я наконец-то видел перед собой четкую цель; а главное, я понял, что Америка действительно была страной, где даже человек с самыми скромными задатками может стать победителем.
Рокот прибоя возвращает меня к реальности. Кусок дерева, за которым я наблюдал, скрылся в пенистых волнах. Отбросив колебания, я разворачиваюсь и возвращаюсь к грузовику. Несколько минут спустя я уже еду по извилистой дороге в свою тайную утопию. Много лет назад, когда я жил во тьме и холоде, я мечтал о таком секретном месте. И теперь, как только у меня выдается свободное время, я всегда возвращаюсь на реку. Притормозив у виллы Рио рядом с Монте-Рио, чтобы забрать свой драгоценный груз, я возвращаюсь на узкую однополосную дорогу. Начинается гонка со временем, потому что солнце садится, и одно из моих заветных желаний вот-вот воплотится в жизнь.
Въехав в безмятежный городок Гверневиль, я резко сбрасываю скорость и вскоре поворачиваю на Риверсайд-драйв. Опустив окна в машине, я полной грудью вдыхаю чистый воздух, напоенный сладким ароматом секвой, которые тихо покачивают кронами в наступающих сумерках.
Я останавливаю белую «тойоту» перед домом, где много лет назад наша семья проводила летние каникулы. Риверсайд-драйв, 17426. С тех пор дом изменился, как и многое в моей жизни. К нему пристроили еще две комнаты. Перед наводнением в 1986 году была сделана слабая попытка расширить кухню. А большой пень, по которому мы с братьями могли часами лазить без остановки, сейчас почти сгнил. Неизменными остались только потемневший потолок из кедра и камин, отделанный речной галькой.
Пока мы поднимаемся по узкой, посыпанной гравием дорожке, я чувствую легкую грусть. Убедившись, что мы никому не помешаем, я обхожу дом и веду своего сына, Стивена, тем же путем, каким много лет назад вели меня с братьями родители. Я знаком с владельцем дома, поэтому уверен, что он ничего не имеет против нашей прогулки. Не говоря ни слова, мы с сыном смотрим на запад. Здесь ничего не изменилось: река Рашн-Ривер все так же неспешно несет свои воды к Тихому океану, а последние отблески вечернего солнца играют на ее темно-зеленой глади. Голубые сойки скользят над рекой и обмениваются пронзительными криками перед тем, как скрыться в лесу. Небо над нами окрасилось синими и оранжевыми полосами. Я глубоко вздыхаю и закрываю глаза, наслаждаясь моментом, совсем как много лет назад.
Когда я вновь открываю глаза, то чувствую, как единственная слеза катится по щеке. Я опускаюсь на колени и обнимаю сына за плечи. Он откидывает голову назад и целует меня в щеку:
— Люблю тебя, пап.
— И я тебя люблю, — отвечаю я.
Стивен смотрит на темнеющее небо. Его глаза становятся больше, когда он пытается уследить за исчезающим солнцем.
— Это мое самое любимое место во всем мире! — объявляет он.
Горло сжимается, слезы бегут одна за другой, но я не обращаю на них внимания.
— И мое, — откликаюсь я. — И мое.
Стивен пока пребывает в возрасте святой невинности, но он мудрее многих своих сверстников. Даже сейчас, когда я молча плачу, он улыбается, позволяя мне сохранить чувство собственного достоинства. Но он знает, откуда взялись эти слезы. Стивен понимает, что я плачу от счастья.
35 
