182 
Я не стану здесь рассказывать ни о нашей работе, ни о ее окончании. Все это находится в объемистом отчете в 166 страниц, который в свое время широко комментировался в прессе и с заключениями которого заинтересованный этими делами читатель, наверное знаком. Наше «новорожденное творенье» заслужило нам похвалы Совета ЦЕРН'а, а также «славы дань, кривые толки, шум и брань». Объединение служащих ЦЕРН'а выпустило длинное заявление, из которого извлекаю следующие строки: «Объединение считает, что отчет насыщен недоброжелательностью к персоналу ЦЕРН'а, которая выражается в субъективных или ложных аргументах, перемешанных с полуправдой, неправдой, оскорбительными намеками, необоснованными сплетнями, обманчивыми ассоциациями и тривиальностью стиля, удивительными в таком документе». Здорово! Больше всего, как начинающего писателя, меня огорчила «тривиальность стиля».
За труды ЦЕРН платил щедро, и сумму, которую я сэкономил, я внес в нашу академию для основания премии, которой каждые два года награждается с тех пор молодой физик за оригинальность и изящество его работ. Таким образом, своей личной инициативой я смог перекачать малую долю из тяжелой науки в легкую.
Израиль
В Израиле я побывал пять раз. В первый раз — на Международной конференции по ядерной физике в Вейсмановском институте, где я прочел доклад о возмущенных угловых корреляциях, во второй раз — в Иерусалиме в 1962 году на конференции по ЭПР, в третий раз — в 1968 году с Кастлером и Фриделем на франко-израильской встрече ученых, в четвертый раз — в 1980 году, чтобы прочесть ежегодную лекцию, основанную в память физика Джу-лио Рака, и в последний раз — в 1986 году в Хайфе, где я был награжден почетной докторской. Расскажу только две маленькие истории, связанные с первой поездкой. Наш самолет задержался в Париже, и Мессиа послал организаторам следующую телеграмму, которая всех развеселила: «Прибуду во вторник. Мессиа». Побывали мы в священном городе Сафате. Там я обратил внимание физика Сэма Девонса, с которым я прогуливался по городу, на группу молодых людей, которые выходили из ешибота (духовного училища). «Смотрите, какие умные одухотворенные лица! Какая потеря для теоретической физики!» Он ответил: «Вполне возможно, что, глядя на нас, они думают: какая потеря для изучения Торы!»
Я мог бы написать гораздо больше про Израиль, не буду этого делать по следующей причине: трудно писать про Израиль, не упоминая евреев. А мне лично по разным причинам трудно говорить о евреях с не евреями. Так как маловероятно и даже маложелательно, чтобы читателями этой книги были одни евреи, про Израиль я больше ничего не скажу.
Юпап
По служебным или научным обязанностям я побывал в большинстве европейских стран. Например, в Швеции и в Болгарии я впервые побывал как один из вице-президентов Юпап (ШРАР — International Union of Pure and Applied Physics). Во время заседания в Стокгольме наш американский коллега Аллан Бромли внес предложение о принятии в Союз Китая и при всех попросил меня поддержать его предложение, не предупредив заранее о своем намерении, что было не совсем корректно. Я его поддержал, опираясь на три довода. «Китай — самая цивилизованная из стран по трем причинам: во-первых, они открыли порох, но не изобрели огнестрельного оружия; во-вторых, они изобрели печать, но не изобрели газет, а в-третьих, что самое главное, они изобрели компас, но не открыли Америки».
В Болгарии мы заседали в Варне на берегу Черного моря. По окончании сессии мы отправились купаться с советским вице-президентом профессором Осипьяном. Но выкупаться нам не удалось, потому что Болгария комбинирует капитализм с другой политической системой. Все побережье окружено решеткой и пройти на пляж можно только через дверь, где кассир взимает мзду — это капитализм. В четыре часа кассир запирает дверь и уходит с работы, — когда как раз самая пора выкупаться. Это, конечно, уже не капитализм.
В связи с гонениями на Сахарова и Орлова моя деятельность как вице-президента Юпап приняла двусмысленный характер, и я почувствовал себя морально обязанным положить ей конец. С одной стороны, как вице-президент, я должен был поощрять научные сношения между всеми странами, а с другой стороны, как личность, я отказался от научных сношений с СССР, пока эти гонения будут продолжаться. Выход был один — уйти из Юпап, что я и сделал.
182 
