3

Свидание с матерью Ирина пережила как острую фазу болезни, после которой чувствуешь слабость в теле и замедленность мысли. Ты еще окончательно не выздоровел, вирус сидит в тебе, и когда избавишься от него – неизвестно. Многие вирусы человек носит постоянно, до смерти.

Ирина ходила по вызовам, о матери конкретно не думала, но какой-то участок мозга, запасной мыслительный механизм, переваривал ситуацию. И выдал результат: надо сосредоточиться на главном. Оставить в покое драматические конфликты с правыми и виноватыми. Главное – затолкать мать в больницу и сделать операцию.

Вызовов было много, Ирина пришла в поликлинику только за полчаса до приема. В «неурожайные» дни между вызовами и приемом она успевала сделать закупки или даже заглянуть домой и приготовить ужин.

У Ирины не было знакомого оперирующего онколога, к которому можно направить мать. А нужен, во-первых, профессионально достойный, во-вторых, способный принять ко вниманию психологический сдвиг Марии Петровны Степановой. Ясно, что просто по официальному направлению поликлиники мать в больницу не пойдет, да и неизвестно, у кого под скальпелем окажется. Ирина позвонила нескольким приятелям-коллегам с просьбой помочь найти хорошего онколога для ее дальней родственницы (папиллярный рак щитовидной железы, первая стадия). Объясняться с хирургом, рассказывать о маниях пусковицы придется самой.

За несколько минут до начала приема в кабинет вошла медсестра Верочка, поздоровалась и сообщила, что в коридоре девять человек, положила медицинские карточки на стол. Девять – это начало, потом подтянутся еще десятка полтора.

Верочка очень хороша. Красивая, симпатичная – не точно. Именно – хороша. «Молочной спелости девица», – говорил Павел. После родов или с годами Верочка определенно растолстеет, но сейчас у нее ладная фигурка, в последней перед ожирением стадии аппетитности. Добродушная и недалекая, двадцатилетняя Верочка имела только один недостаток, хотя, с другой стороны, его можно назвать и достоинством. Отчетливо на лице – в глазах и поперек лба словно крупными буквами было написано: «Хочу замуж!!!» С тремя восклицательными знаками. Верочка мечтала о семейном гнездышке, о голубцах и расстегаях для мужа, мечтала стирать и утюжить его сорочки, родить детей и тискать их, тискать… Верочка с наивной откровенностью, подчас напоминающей придурковатость, делилась всем этим с Ириной. Но попадались Верочке исключительно одноразовые кавалеры, как огня боявшиеся брака. Ира желала бы устроить судьбу девушки, но ее и Павла круг общения был для Верочки сложноват.

На каком-то празднике у них дома на Верочку положил глаз холостой приятель Павла. Сначала все шло как по маслу – парочка ворковала на диване. А потом приятель разразился громовым хохотом. Оказывается, он упомянул роман Акунина. Верочка, не любительница чтения, наивно спросила:

– Акунин – это друг Пушкина?

– Мы все друзья Пушкина, – рассмеялся молодой человек.

И не то чтобы отринул от Верочки, напротив – теснее прижался, но интерес к девушке, как было заметно, тоже испытывал одноразовый.

Ирина любила Верочку еще и потому, что девушка разительно отличалась от первой медсестры, с кем довелось Ирине работать. Врач и сестра на участке должны трудиться в тесной связке, и кто из них главный – спрашивать не приходится.

Но шестидесятилетняя Мария Петровна (кстати, полная тезка матери!) попортила Ирине много крови. Мария Петровна пользовалась участком, как своей вотчиной. Ей тут шили и вязали, доставали продукты и путевки. Врачи приходили и уходили, а Мария Петровна оставалась. Ирину она в грош не ставила.

– Зачем вы прописали Фомину, дом девять, квартира семь, инъекции?

– Да у него пневмония, нужно делать антибиотики.

  144