Последние отзывы

  71  

– Я понимаю, – сказала Ольга, не глядя на него. – Я все понимаю, Игорь Дмитриевич, вы не беспокойтесь.

– Да нет, ты, наверное, не понимаешь. – Он отвернулся, помолчал и сказал напряженным, чужим голосом: – Наталья… ну, моя бывшая жена… она бы ради Чижика и в лужу не шагнула. Чтобы туфли не испачкать.

Ольга ему не поверила, но возражать не стала. Если мужик что в голову взял – это потом и колом не выбьешь. Мужик всегда все лучше всех знает и лучше всех во всем разбирается, а если и не разбирается – все равно во всем прав потому, что мужик. Молчание становилось тяжелым, и Ольга от неловкости спросила:

– А эта бедная старушка Дафна – кто это?

Игорь Дмитриевич повернулся к ней и заулыбался облегченно:

– Дафна – та самая дельфиниха, которая тебя из воды вытолкнула. Самая умная во всем дельфинарии. Этери даже считает, что Дафна умнее очень многих людей. И характер у нее замечательный – такая веселая, и добродушная, и игривая, как котенок… Ты ее испугалась, да? Признавайся.

– Да, – призналась Ольга. – Ну и что? Они все такие большие, и зубы как у крокодилов… Мало ли что…

– Не обманывай. – Игорь Дмитриевич погладил ее по голове и вздохнул. – Ничего ты не испугалась, ты вообще ничего не боишься. Завтра в Геленджик поедем, там платный дельфинарий есть, для туристов. Посмотришь, сколько народу с дельфинами хотят поиграть, и даже деньги за это платят. И никто не боится, даже совсем маленькие дети. Поедем?

– Поедем, – рассеянно согласилась Ольга. Что ж не поехать… Ведь не будут же ее заставлять играть с дельфинами в этом их платном дельфинарии? – Только я думаю, что Катерина Петровна меня не пустит, если температура не упадет.

– Упадет, – успокоил ее Игорь Дмитриевич. – Это не простуда, это шок. Поспишь – и все пройдет.

Он наклонился, взялся за подушку, собираясь поправить ее, и вдруг замер, изумленно подняв брови и открыв рот.

– Что это? – Игорь Дмитриевич вынул руку из-под подушки и выпрямился. В руке его тускло блеснул кинжал в чеканных серебряных ножнах. – Это что ж такое, а? Ты что – всегда оружие в постели хранишь?

И он стал хохотать. Смеялся и смеялся, и никак не останавливался, а потом вынул кинжал из ножен, увидел тонкое деревянное лезвие и захохотал еще сильнее.

Ольга сжимала зубы, хмурила брови, морщила нос, но ничего не помогало, и она тоже засмеялась.

– Это Павел подарил, – смущенно сказала она. – Нож для разрезания бумаги. Я увидела, сказала, что очень красивый, а он сразу подарил. Говорит – такой закон. Так неловко получилось…

Игорь Дмитриевич перестал смеяться, вложил деревянный кинжал в роскошные серебряные ножны, сунул его ей под подушку и опять низко склонился над ее лицом.

– Оленька, а что-нибудь мое тебе нравится? – очень серьезно спросил он, глядя ей в глаза. Ольга опять запаниковала – и, наверное, от этого ляпнула, не подумав:

– Конечно. Мне все очень нравится, абсолютно все. Только…

– Хорошо, – перебил ее Игорь Дмитриевич решительно. – Очень хорошо. Я на это надеялся… Все твое. Дарю.

– В каком смысле? – испугалась Ольга. – Мне ничего не надо… Я же совсем не поэтому сказала!

– Поздно, – еще решительнее перебил Игорь Дмитриевич. – Такой закон. Спроси у Пашки, если мне не веришь. Все, что нравится, – положено дарить. Оленька, я что-то не понял: а я-то тебе нравлюсь?

Ой, ну вот зачем он так шутит? То есть нет, не похоже, что шутит, но это еще хуже… В любом случае она не умет вести легкий разговор в этом ключе, она вообще не умеет вести легкие разговоры. Каждый раз ей так безумно неловко, каждый раз она так теряется, будто оказалась на сцене в самый разгар незнакомой пьесы, а своей роли не знает, а софиты в глаза, а темная яма зрительного зала насмешливо и ожидающе молчит, а поджилки трясутся, а плакать – это уже и вовсе позор… Ольга зажмурилась и, не выдержав, всхлипнула.

– Понял: я тебе не нравлюсь, – очень ненатуральным веселым тоном сказал Игорь Дмитриевич и поднялся. – Но из милосердия ты не хочешь обидеть меня честным ответом. Или, может, наоборот? Может, ты боишься сказать, что я тебе нравлюсь, потому что не можешь принять такой дорогой подарок? Так не бойся, для меня это пустяк… Самое дорогое, что у меня есть, – это Анна. Оленька, тебе Анна нравится?

Ольга открыла глаза и перевела дух. Игорь Дмитриевич стоял над ней и смотрел на нее сверху вниз напряженным, серьезным, ожидающим взглядом.

– Перестаньте, – сказала Ольга с трудом. – Разве можно такими вещами шутить? Перестаньте, Игорь Дмитриевич.

  71