очень нудно 
161 
Добирались до места и питались бурлаки за свой счёт. Датой непременного прибытия считался праздник Благовещения. На Чусовой коренные жители относились к пришлым бурлакам пренебрежительно, а порою даже подло: некоторые чусовские бабы всю зиму собирали корки, чтобы весной продать их бурлакам — «всё равно съедят». Жить бурлакам у пристаней до начала сплава было негде. Среди них свирепствовали голод, тиф, лихорадка и пьянство. В конторах с бурлаками заключали контракт и выдавали в задаток один рубль. Заработок бурлака составлял 8—10 рублей без вычета штрафов, а штрафовали за всё: например, опоздание бурлака на погрузку на 1 день стоило 1 рубль. Пенсий или компенсаций за увечье, полученное на сплаве, естественно, не было. Если барка разбивалась, то бурлакам вообще ничего не платили. Зачастую даже после успешного сплава бурлаки оставались ещё и в долгах у хозяина. Бурлаки часто сбегали со сплава, даже целыми артелями, особенно если начало сплава задерживалось из-за погоды — ведь они были крестьянами и в первую очередь думали о своих полях.
Но с другой стороны, 8—10 рублей были очень большими деньгами, сопоставимыми с годовым заработком крестьянина или, скажем, сапожника. За эти деньги можно были терпеть лишения и идти на риск. Поэтому приток бурлаков-добровольцев не оскудевал. Вот, к примеру, цитата из повести «Под-липовцы» пермского писателя XIX века Ф. Решетникова. Это разговаривают (со всеми особенностями выговора) крестьяне, собравшиеся на чусовской сплав:
«— А мы бурлацить.
— Лиже! А поштё?
— Бают: баско, богачество, бают…»
О бурлаках Шайтанских заводов (теперь город Первоуральск) краевед А. Топорков в 1892 году писал: «Во время весенней отправки железа по реке Чусовой многие из местных жителей идут на караван. Плата от 8 до 9 руб. до Перми, на своём продовольствии. На сплав до Перми и возвратный путь требуется не менее двух недель. Если принять во внимание передний и обратный путь на своём продовольствии и в особенности опасность плавания вперёд по извилистой реке Чусовой, где гибель барок не редкость, то подобная плата далеко не завидна».
Из массы бурлаков выделялись подгубщики — бурлаки, которые стояли у «губы» весла, так сказать, «начальники весла», «старшие матросы». В подгубщики брали самых физически сильных, опытных и сообразительных людей. Подгубщиком был легендарный чусовской герой Василий Балабурда.
В начале XX века по Пермскому краю наравне с дешёвыми книжками о приключениях сыщика Пинкертона или царевича Еруслана Лазаревича ходили и книжки с рассказами о подгубщике Балабурде. Поэт-футурист В. Каменский вспоминал, как в детстве он зачитывался этими историями. Этнограф и историк Г. Н. Чагин поясняет: «Действительное лицо — житель д. Матвеевой Кунгурского уезда Василий Балабурда явился прототипом сказочного богатыря Балабурды. Жители чусовских деревень ещё в конце 50-х годов много рассказывали фольклористам Уральского университета об этом силаче-богатыре, поскольку образ его воплотил народный идеал об облегчении тяжёлой сплавной работы, которой длительное время занималось всё население Чусовой». А народное отношение к Василию Балабурде замечательно выразил один местный житель, который в негодовании воскликнул: «Такого силяка не любить!..»
О Балабурде рассказывали, что на спор он поднимал якорь или ставил на попа 16-метровую «косную» лодку. В одиночку он стаскивал с мели барку. Балабурда любил выпить, но во хмелю был не буйный. Вообще он был добрый, но обидчивый. Когда кто- то посмеялся над ним, он снял с насмешника шапку, приподнял баню и положил шапку под угол. Другой раз, когда он попросил кузнецов сделать ему ножик, а кузнецы затянули выполнение заказа, он выволок из кузни наковальню и подпёр ею дверь.
Балабурда был очень неуклюжим и некрасивым. Из-за этого он не понравился царю, когда его возили в столицу, чтобы он показал свою силу. Балабурда не был женат, жил с сестрой, ещё более неуклюжей, некрасивой и сильной, чем он сам. Брёвна для строительства избы нельзя было возить из леса на лошади (тогда это считалось кражей), и Балабурда притащил брёвна на себе. Народ был убеждён, что Балабурда такой сильный, что в бане дрался с чёртом — вышла ничья. Умер Балабурда внезапно: разгружал в ледяной воде севшую на мель барку и то ли простудился, то ли надорвался.
Балабурда вовсе не был дураком. О нём рассказывают сказку, как он поймал вора. К нему привели несколько мужиков, на которых пало подозрение в воровстве. Балабурда взял петуха, обмазал сажей, посадил под решето и велел всем мужикам по очереди сунуть под решето руку и погладить петуха. Под рукой вора петух должен закричать. Все мужики сунули руку под решето, но петух ни у кого не закричал. Тогда Балабурда велел мужикам показать ладони. У всех они были в саже, а у вора — чистая. Вор побоялся гладить петуха.
161 
