очень нудно 
63 
— Хуже. Намного.
— А… Вот оно что… Ага… — Роман опять заговорил с фальшивым сочувствием. — То-то там менты с оружием стоят! А я думал, это они бандита стерегут. Которого ваш этот… как его… ну, знаменитый ваш оперировал. В газете писали… Кстати, как этот бандит? Тоже больной? А глаз у него как?
— Совершенно весь зеленый. — Ася перешла на трагический шепот. — Я сколько работаю, такого сроду не видела… И никто из наших не видел… Это что-то! Да, и бандит — тоже больной. А как же… Кто бы стал здорового в больнице держать? Сам подумай. А чего ты за него так волнуешься? Он твой родственник, что ли?
— Ты что! — испугался Роман. — Какой родственник, еще чего не хватало… Это я так просто, к слову… В газете прочел… Вспомнил, что ты там работаешь… Ну вот и… Как-то заволновался за тебя. Думаю: убийца там рядом ходит, опасно же.
— Где это он ходит? Куда это он ходит? — удивилась Ася. — Он лежит пластом и не шевелится. И глаз весь страшно зеленый… А, я это уже говорила. В общем, больной как больной. Как все у нас… Да, ты чего звонишь-то? А то мне правда работать надо. Мы тут все просто с ног сбились.
— Встретиться хотел, — без энтузиазма сказал Роман. — Соскучился. Одуванчик мой маленький.
— А, ну да, я забыла — ты же говорил… — Ася еще немножко повздыхала и задумчиво добавила: — Провалы в памяти… Это симптом. Неужели заболеваю? Вот не повезло… Ну, до встречи. Карантин недели через две закончится. Или через три. Надейся и жди. Мы все надеемся и ждем. Хотя, конечно… Но все-таки… В общем, на всякий случай — прощай.
Она два раза стукнула по микрофону ногтем и положила трубку. Из ординаторской через три секунды вышел Тугарин. Шел к ней неторопливо, на ходу как-то уж очень задумчиво ее разглядывал. Даже голову к плечу склонил. К правому. А теперь к левому. Может быть, она сказала что-нибудь лишнее? Секрет какой-нибудь выдала? Совершенно секретный… А нечего дилетантов в помощники записывать. Тугарин подошел, еще немножко поразглядывал ее молча, потом серьезно спросил:
— А какая язва может быть хуже сибирской?
— Я двух знаю, — так же серьезно ответила Ася. — Одна хуже другой. И обе — хуже сибирской…
— Какой кошмар! — Тугарин удачно скопировал фальшивую интонацию Романа. — А почему ваш бывший муж называет вас одуванчиком?
— Он не знает названий цветов, — объяснила Ася. — Цикламен с цикорием путает. Глицинию — с магнолией. Так что вполне может быть, что когда он говорит «одуванчик», то имеет в виду репейник… А что, вас в разговоре только эта информация удивила?
— Это не информация. Это дезинформация… — Тугарин склонил голову к правому плечу. — А что касается информации… Кое-что обдумать надо. Проанализировать.
— Анализируйте, — согласилась Ася. — Исходные данные: Роман сроду не читал газет, так что узнать о Гонсалесе из газеты не мог. Конечно, бывает, что за пять лет привычки меняются, но вряд ли — в этом случае. Кроме того, он не мог узнать из газет, что отделение охраняется. Об этом в газете не было ни слова. Но ведь сюда он не поднимался, рядом с отделением его не видели… И к тому же он не мог вспомнить, что я работаю здесь. Он этого просто не знал… Не должен знать. Я здесь работаю всего два года. Развелись мы пять лет назад, с тех пор ни разу не виделись. Общих знакомых, которые знают, где я работаю, тоже нет. И он назвал мою прежнюю фамилию. Вот это действительно странно. Ни из одного официального источника невозможно узнать, где работает врач Горлова. Врача Горловой не существует. По крайней мере — Анастасии Павловны. После развода я взяла мамину девичью фамилию. Институт закончила уже как Кугель. И никто после этого ни о какой Горловой нигде ничего не слышал. По-моему, даже Светка уже забыла, что я была когда-то Горловой…
Тугарин слушал ее внимательно, смотрел серьезно, время от времени одобрительно кивал. Как преподаватель на экзамене. Судя по выражению лица преподавателя, студентка могла рассчитывать на твердую пятерку.
Ася почувствовала глухое раздражение. С какой стати она тут демонстрирует чудеса дедукции? Одобрительно кивает, подумать только… Она не обязана сдавать экзамен по… черт его знает, как этот предмет называется. У нее совсем другая работа, и этой работой ей давно пора заняться.
Она замолчала на полуслове, посмотрела на часы, значительно пошевелила бровями и озабоченно сказала:
— Ладно, некогда мне глупостями заниматься. Мне еще лежачих посмотреть надо. А со всей этой ерундой вы сами как-нибудь разберетесь.
63 
