очень нудно 
70 
– Лерунька (звала его в детстве Лерунька), это я. Соску-у-чилась!!! – Из магазина или с работы бегу.
Я безумно любила сына, я и сейчас его люблю. Принесли фотографии с похорон… Не взяла… Ещё не верила… Я – верный пёс, я из тех собак, что умирают на могиле. И в дружбе всегда была верная. Молоко из грудей бежит, а мы с подругой договорились встретиться, я должна ей отдать книгу. Полтора часа стою на морозе, жду, её нет. Человек не может просто так не прийти, раз обещал, что-то случилось. Бегу к ней домой, а она спит. Она не могла понять, почему я плачу. Я её тоже любила, я ей платье подарила самое любимое – голубое. Такая я. В жизнь медленно входила, робко. Некоторые смелее. Не верила, что меня можно любить. Говорили: красивая – не верила. Я шла в жизни с отставанием. Но если я что-то запоминала, заучивала, то это на всю жизнь. И все с радостью. Полетел в космос Юрий Гагарин, мы с Лерунькой выскочили на улицу… Мне хотелось всех любить в эту минуту… Всех обнять… Мы кричали от радости…
Я безумно любила сына. Безумно. И он меня безумно любил. Могила меня так тянет, как будто он меня зовёт…
У него спрашивали:
– Девушка у тебя есть? Он отвечал:
– Есть. – И показывал мой студенческий билет, где у меня ещё косы, длинные-длинные.
Он любил танцевать вальс. Пригласил меня на первый свой вальс в школе на выпускном вечере.
А я не знала, что он умеет танцевать, научился. Мы с ним кружились.
Вяжу у окна вечером, жду его. Шаги… Нет, не он. Шаги… Мои шаги, сына моего… Ни разу не ошиблась. Садимся друг против друга и до четырех утра говорим. О чем говорим? Ну о чем говорят люди, если им хорошо? Обо всем. О серьёзном и о пустяках. Хохочем. Он мне напоёт, сыграет на пианино.
Гляну на часы.
– Валера, спать.
– Давай, матушка, ещё посидим.
Он звал меня: матушка моя, матушка моя золотая.
– Ну, матушка моя золотая, твой сын поступил в Смоленское военное училище. Рада?!
- Сел за пианино.
- Господа офицеры – голубые князья!
- Я, наверно, не первый,
- И последний не я…
Мой отец – кадровый офицер, погиб, защищая Ленинград. Дед был офицером. Сына сама природа слепила военным человеком: рост, сила, манеры… Ему бы в гусары… Белые перчатки… Карты, преферанс…»Моя военная косточка», – веселилась я. Хотя бы на нас что-нибудь капнуло с небес Господних…
Ему все подражали. Я, мама, подражала ему. Садилась, как он, у пианино. Иногда начинала ходить, как он. После его смерти особенно. Я так хочу, чтобы он всегда присутствовал во мне…
– Ну, матушка моя золотая, твой сын уезжает.
– Куда?
Молчит.
Сижу в слезах.
– Сыночек, куда ты едешь, дорогой?
– Что куда? Уже известно куда. Матушка моя, за работу. Будем начинать с кухни… Друзья придут…
Мгновенно догадываюсь.
– В Афганистан?
– Туда… – И такое сделал лицо, не подступиться, железный занавес опустил.
Ворвался в дом Колька Романов, его друг. Как колокольчик, все рассказал: они ещё с третьего курса подавали рапорт с просьбой отправить их в Афганистан.
Первый тост: кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Весь вечер Валера пел мои любимые романсы и:
- Господа офицеры – голубые князья!
- Я, наверно, не первый,
- И последний не я…
Четыре недели оставалось. Утром перед работой захожу в его комнату, сижу и слушаю, как он спит. Спал он тоже красиво.
Как природа нам стучала в дверь, как подсказывала. Вижу сон: я на чёрном кресте в чёрном длинном платье… И ангел меня на кресте носит… Я еле-еле вишу… Решила глянуть, куда же я упаду… В море или на сушу?.. Вижу – внизу котлован, залитый солнцем.
Ждала его в отпуск. Он долго не писал.
Звонок на работу.
– Матушка моя золотая, я прибыл. Не задерживайся. Суп готов.
Я закричала:
– Сыночек, сыночек! Ты не из Ташкента? Ты – дома! В холодильнике кастрюля твоего любимого борща!!
– Ох ты! Кастрюлю видел, но крышку не поднимал.
– А у тебя что за суп?
– Суп – мечта идиота. Выезжай. Иду встречать к автобусу.
Приехал весь седой. Не признался, что не в отпуске, а отпросился из госпиталя: «Матушку повидать на два дня». Дочка видела, как катался по ковру, рычал от боли. Гепатит, малярия – все вместе привязались к нему. Предупредил сестру:
– То, что сейчас было, – это не для мамы. Иди читай книгу…
Опять я заходила перед работой в его комнату, смотрела, как он спит. Открыл глаза:
– Что, матушка моя?
– Почему не спишь? Ещё рано.
70 
