очень нудно 
36 
«Нет, в лицо они меня не опознают», — тотчас же решила Нэнси.
«А если меня видели соседи, когда я возвращалась?»
Сердце снова стукнуло — еще более тревожно и еще более сладко.
Нэнси чертыхнулась и решительно поднялась из кресла. Находиться в неизвестности, пугая себя домыслами, когда можно просто пойти и узнать, чего от нее хотят копы, было глупо.
***
Для Бергмана эта ночь стала настоящим проклятием. Нет, пока в городе все было тихо, но ни Карлос — по поводу убитой проститутки, ни итальянцы — по поводу разгромленного офиса ни на мэра, ни на полицию не выходили. И это означало только одно — полулегальные этнические кланы вовсе не намерены решать взаимные претензии законным образом и готовятся к войне.
Естественно, что Бергман торопился, и расследование зверского убийства семнадцатилетней Марии Перес и ответного погрома в офисе итальянской сети аптек «Маньяни Фармацевтик» не прекращалось ни на минуту. И первые результаты он получил еще до рассвета.
Так, подзадержавшийся этим вечером на работе пожилой продавец-мексиканец из придорожного магазинчика показал, что слышал звук бьющихся стекол на протяжении нескольких минут. Поначалу он сильно испугался и даже выключил в магазине свет, а когда все-таки решился выглянуть на улицу, то увидел копошащихся на дороге четверых молодых ребят и автомашину «Корвет», кажется, зеленого цвета.
Старик так и не понял, что там делали на дороге мальчишки, но в полицию на всякий случай позвонил, и теперь главной задачей Бергмана было найти этих четверых.
Он тут же подключил дорожную полицию, вместе с полицейским тщательно изучил данные по всем городским «Корветам» и сразу же обратил внимание на одну автомашину, фигурирующую в деле о драке пару недель назад. Выехал с нарядом по указанному в сводке адресу и в четыре утра уже изымал первые, спрятанные под матрасом сына владельца «Корвета» купюры.
Понятно, что поначалу мальчишка упирался, твердил, что деньги собрал, экономя на школьных завтраках, требовал, чтобы его допрашивали в присутствии родителей, адвокатов и проч. и проч. Но Бергман не мог тратить столько времени впустую.
— Слушай, малыш, — мягко улыбнулся он. — Ты хоть на вывеску смотрел, когда деньги собирал? Большая такая, светится вся…
— А что? — растерялся тот.
— Значит, ты не знаешь, чей офис вы ограбили?
Парень облизнул губы и снова затянул старую песню о том, что он ничего такого не знает, и вообще он еще несовершеннолетний. Но Бергман знал, что делает.
— Висенте Маньяни. Тебе знакомо это имя? — еще мягче улыбнулся он. — А поэтому я немедленно удовлетворяю все твои требования и просто отпускаю тебя домой.
Парень растерянно моргнул.
— Как — Висенте Маньяни?
— А вот так, — Бергман оторвал листочек и выписал мальчишке пропуск на выход из полицейского управления. — Вот, держи, но чтобы завтра был у меня как штык, и вместе с родителями. Если, конечно, вы все доживете до завтра…
Парень побледнел.
— Я никуда не пойду!
Бергман сразу посерьезнел.
— Тогда не морочь мне голову и говори, где твои дружки и остальные деньги.
С этого момента все вроде пошло как по маслу. Парень мгновенно выдал еще три адреса и имена всех трех своих дружков. Бергман выслал полицейский наряд, и они взяли одного, затем второго, и, хотя парни брать на себя разгром итальянского офиса не собирались, дело стремительно набирало обороты.
А потом Бергману позвонили.
— Сэр, вам лучше приехать.
— Что такое? — сразу почуял недоброе Бергман.
— Четвертый убит.
Бергман нахмурился. Этот четвертый — Джонни Биллингем — был главарем этой четверки, и, в принципе, можно было допустить, что Маньяни добрался до него раньше полиции. Но только в принципе.
Дело в том, что Маньяни давно уже не был приверженцем идеи «все или ничего»; крупный бизнес, в который он стремительно входил, приучил Висенте быть осторожным и решать проблемы скорее торгом, чем пулей. И убивать мальчишку только потому, что за тем никто не стоит, итальянец не стал бы. По крайней мере, сейчас…
— Выезжаю, — буркнул Бергман и в половине седьмого утра уже здоровался с бледными, все еще пребывающими в глубоком шоке родителями Джонни Биллингема.
— Где он, сержант? — повернулся Бергман к подчиненному.
— Пойдемте, сэр… Осторожнее, здесь кровь.
Бергман вошел в спальню и оторопел.
— Матерь божья!
Пацана явно застали врасплох, прямо в постели и убивали шилом. Десятки — нет, сотни! — багровых точек и множественные потеки запекшейся крови покрывали его тело почти целиком, но не это было по-настоящему страшно.
36 
