очень нудно 
69 
***
Начальника полиции поднял с постели падре Теодоро собственной персоной.
— Господин лейтенант! — замолотил он в окно маленького одноэтажного дома. — Вставайте, господин лейтенант!
— Господи! Что еще случилось? — вскочил с кровати Мигель. — Кто это? Падре?! Вы?!
— Сеньора Эсперанса похитили! — буквально прорыдал в окно священник.
— Полковника?! — мгновенно проснулся Мигель. — Господи! Опять!
Он кинулся к шкафчику, вытащил мундир, галифе, стремительно оделся, натянул сапоги и выскочил на улицу.
— Вы с экипажем?
— Да, господин лейтенант! — трагически выдохнул падре. — Экипаж за углом.
Мигель побежал вслед за ним и вскочил в экипаж.
— Когда это произошло?
— Вот… буквально десять-пятнадцать минут назад…
— А позвонить мне сразу вы не могли? — раздраженно начал Мигель и тут же осекся. Привыкший частенько ночевать на службе, он порой забывал, что в его квартире телефона пока еще не установили. — Кого-нибудь видели?
— Нет, — замотал головой падре. — Никого.
— А кто оставался в доме?
— Только я, сеньора Тереса и дети.
— А сеньора Лусия?
— Она в городе. Боится оставаться с покойником… — горестно добавил падре. — А мы вот вышли… Вернулись, а там никого.
Мигель яростно потер лицо ладонями. У него было очень нехорошее предчувствие, и он страшно боялся ему поверить. Потому что не найти трупа во второй раз… это было бы уже чересчур.
Экипаж вылетел на ведущий через речку гулкий мосток, Мигель умолк и откинулся на спинку сиденья.
Эти Эсперанса отнимали столько же времени, сколько весь остальной город целиком, и в этом было что-то роковое.
Дело даже не в невозможности ухватить невидимого преступника за руку и даже не в количестве подозреваемых. Дело было в самой этой чертовой семье. Когда-то, лет десять-двадцать назад, когда полковник был еще в силе, он зажал город так, что здесь никто и пикнуть не смел, — ни алькальд, ни прокурор, ни начальник полиции… не говоря уже об арендаторах. А теперь оказалось, что семья ухватила кусок не по зубам, и судьба регулярно тыкала все семейство лицом в этот факт. Но страдали от этого все.
Экипаж качнуло, Мигель огляделся по сторонам и соскочил на землю. Солнце еще только собиралось вставать, и вокруг дома Эсперанса было совершенно тихо, как и полагается в это время суток.
Мигель протиснулся в приоткрытую калитку, взбежал по гулкой деревянной лестнице на террасу, промчался по коридору и, сопровождаемый священником, ворвался в столовую.
Естественно, трупа не было. Прекрасно изготовленный и спешно доставленный из Сарагосы черный лакированный гроб стоял на месте; распятие, оплывшие свечи, требник лежали там же, где их и оставили, и даже бледная сеньора Тереса по-прежнему сидела, вжавшись в угол. Но труп куда-то пропал.
Мигель быстро осмотрел пустой гроб, тщательно проверил окна, вышел в коридор и тут же почуял сквознячок. Оглянулся, убедился, что ведущая на террасу дверь закрыта, и побежал к черному ходу.
— Дьявол!
— Что такое? — подобрав полы рясы, побежал вниз по гулкой лестнице священник.
Мигель отмахнулся и выскочил наружу.
Впереди непроницаемой черной стеной стоял старый сад семьи Эсперанса. Ни единого звука. Ни единого движения. Отсюда можно было идти в любую сторону без малейшего шанса быть пойманным.
Мигель стиснул зубы и бросился к телефону, отчаянно жалея, что не сделал этого сразу. Дозвонился до станции, потребовал соединить с алькальдом, поднял его с постели, сообщил о рецидиве кражи трупа и потребовал немедленного проведения войсковой операции с тотальным прочесыванием окрестностей. Затем позвонил в Сарагосу дежурному офицеру и попросил зафиксировать срочную заявку на полицейскую ищейку. И только тогда вернулся в столовую и начал повторный, теперь уже более основательный осмотр пустого гроба.
***
Себастьян думал недолго. Первой его мыслью было похоронить старого сеньора Эсперанса где-нибудь неподалеку от сеньоры Долорес, но он тут же понял, насколько неуместен будет нервный и нетерпимый полковник посреди нежных дамасских роз, и мгновенно отверг этот вариант.
Вторым относительно подходящим для полковника местом была некогда заложенная им лавровая аллея возле того самого грота. Но Себастьяну было противно даже думать об этом месте.
Кроме того, в последнее время он стал отчетливо чувствовать, что ошибался и на самом деле благородные деревья мало подходят старому полковнику. Да, они ему нравились — и дуб, и лавр, но они вовсе не отражали сути этого человека. Полковник частенько бывал суров, капризен, вздорен и почти никогда — благороден.
69 
