97 
– Марина, имей в виду, – сказал я, – за нами погоня.
Она покосилась в зеркало заднего вида и сказала устало:
– Что теперь будет – стрельба, потасовка, захват заложников? Хотелось бы заранее приготовиться…
– Честно говоря, не знаю, – виновато ответил я. – Ты сердишься?
– Здесь как-то совсем не подходит это слово, – объяснила Марина. – Все это за пределами обычных чувств. Тот, кто попадает в водоворот твоей деятельности, должен расширить палитру определений, если хочет передать свои ощущения. Я не подготовилась и не в состоянии передать тебе, что сейчас испытываю…
– Значит, сердишься, – убито сказал я. – Но должен тебя обрадовать – за нами едет всего лишь психованная девчонка. Вряд ли она сумеет взять нас в заложники…
– Да, я чувствую, как меня начинает переполнять радость, – заметила Марина. – Ты умеешь успокоить женщину… Этого у тебя не отнять.
– Зря ты так, – проговорил я после минутной паузы. – Я вовсе не хотел тебя злить. Просто я сейчас немного не в себе…
– Я тоже как будто не в своей тарелке, – призналась Марина. – Поэтому говорю сама не знаю что. Не обращай на меня внимания.
– Нам обоим нужно успокоиться, – примирительно сказал я. – Сегодня был необычный день. Зато нам удалось развязать этот узел.
– Боюсь, что все только начинается, – покачала головой Марина. – Мы с тобой наломали столько дров…
Огни преследующей нас машины неотступно висели у нас на хвосте. Я с беспокойством оглядывался назад, каждую минуту ожидая, что произойдет что-нибудь непоправимое. Успокоился, только когда мы выехали на Волоколамское шоссе и городские кварталы, озаренные огнями, обступили нас с обеих сторон. Здесь, среди несущихся в обе стороны машин, я почувствовал себя безопаснее.
– Знаешь что, – сказала внезапно Марина. – Поедем-ка сейчас ко мне. Утро вечера мудренее.
Корнеев встретил Темина на пороге своей городской квартиры. Он был в трусах и на ходу утирался махровым полотенцем. Мокрые спутанные волосы падали ему на лоб. Маленькие подозрительные глазки встревоженно сверлили Темина.
– Почему без звонка? Ты один? Что у тебя с рожей? – нетерпеливо и отрывисто заговорил он, не давая Темину вставить слово.
Тот молча и настороженно посмотрел поверх головы Корнеева. Из приоткрытой двери в столовую лился поток сверкающего солнечного света. За стеной негромко играла музыка.
– Я один! – буркнул Корнеев и на шаг отступил назад. Жирное брюхо, нависавшее над трусами, колыхнулось. – Проходи!
Темин переступил порог и скованно замер, не решаясь двигаться дальше. Большие черные очки на его носу не могли до конца скрыть багровый кровоподтек под левым глазом. Кожа на правом виске и на лбу была заклеена пластырем.
– Что ты как неживой?! – заорал Корнеев, швыряя полотенце на пол. – Что случилось? Отвечай!
– Дело скверное, – невнятно сказал Темин. Губы у него тоже были разбиты и с трудом шевелились.
Корнеев резко повернулся и зашлепал босыми ногами в кабинет. Он был вне себя. Темин захромал за ним следом – чувствовалось, что каждый шаг для него мучителен.
Они вошли в кабинет, и Корнеев знаком приказал Темину садиться. Тот осторожно опустился в кресло, болезненно выпрямив спину и неотрывно глядя на хозяина.
– Сними эти стекла! – не выдержал Корнеев. – Не выношу, когда на меня так пялятся!
Темин покорно снял очки, и Корнеев, увидев его окруженный чернотой, залитый кровью глаз, присвистнул.
– Давай рассказывай! – махнул он рукой.
Темин глухим монотонным голосом принялся излагать случившиеся ночью события. Он ничего не скрывал, кроме своей драки с Грифом. Потрясение, которое он испытал, оказалось слишком сильным даже для него.
По мере рассказа лицо Корнеева начало багроветь и дергаться. Он с трудом удерживался, чтобы не броситься на своего подручного, не покрыть его десятиэтажным матом, но заставлял себя терпеть.
– Мария сразу же поехала за ними, – бесстрастно рассказывал Темин. – Казарину доктор увез в свою больницу. А потом со своей бабой поехали к ней домой. Мария записала номер машины и адрес. – Он тяжело вздохнул и добавил: – Гриф с Тарасычем в доме остались. Они оба переломаны и без сознания. Мы перебрались к Кулаку – в Марьину Рощу. Вот такие дела, Сергей Иваныч…
Корнеев шарахнул кулаком по столу, сорвался с места и, безбожно ругаясь, принялся метаться по кабинету, опрокидывая светильники и кресла. Наконец он устал и, тяжело дыша, приблизился к Темину.
97 
