7 
Сделав ручкой на прощание Татьяне, она величественно села в салон рядом с водителем, и через несколько секунд авто исчезло, влившись в поток машин.
Женщина, невольно грустно вздохнув о чем-то своем, вновь принялась расхаживать взад-вперед, с надеждой глядя на бегущие мимо автомобили.
После потасовки кайф сбился и начало немного давить на виски.
Татьяна отошла в сторону и пересчитала заработанные за сегодня деньги. Прикинув в уме все свои долги, она решила, что Тоньке отдаст только половину суммы: нужно оставить денег, чтобы отстегнуть за место – с «ребятишками» шутки плохи! Да и на дозняк нормальной отравы наскрести!
Татьяна вдруг вспомнила, что в холодильнике давно пусто и пора платить за квартиру.
«Ладно, прорвусь!» – с последней каплей оптимизма в душе заверила женщина сама себя и вернулась к кромке тротуара.
Но после этого заверения, как назло, машины продолжали бежать мимо, и не собираясь останавливаться.
«К вокзалу податься? – подумала Татьяна, почесав укушенную последним осенним комаром ногу. – Но там Зариф может выцепить меня, скажет: "Пять сотен гони!" Сколько я ему уже должна? Месяц?»
Рассуждая таким образом, Татьяна продолжала топтаться на месте.
«А свалить, если по-хорошему, нужно. Вдруг этот недоносок с приятелями вернется!» – вспомнила она о недавнем инциденте.
Женщина проводила взглядом последнюю вереницу авто, дружно стартанувших после зеленого сигнала светофора, и уже было собралась перейти на другую сторону, как рядом с ней остановилась тачка. Рядом с молчаливым водителем сидел человек, которого блондинка сегодня встретить никак не хотела.
– Привет, старушка, – противная улыбка скользнула по резиновым губам лысоватого тощего субъекта лет тридцати на вид. Разговаривая с женщиной, он даже не удосужился выйти из машины, лишь ниже опустил стекло дверцы. Хотя дневное светило давно покинуло горизонт, свое солнцезащитное забрало длинноволосый и не думал поднимать на лоб, как обычно поступают вечером с темными очками остальные граждане.
Татьяна, хоть давно уже привыкла к выходкам Марка, невольно насупилась. Заметив это, длинноволосый хлыщ тут же принялся «раскаиваться»:
– Танька! Ты чего надулась? Это ж я любя! Ты же у нас самый бесценный экземпляр! Даже в двадцатиградусный мороз, как стахановец, – на боевом посту!
Женщина молча ждала, когда сутенер перестанет глумиться. Тому и в самом деле быстро надоел словесный понос, и уже совсем другим тоном он осведомился:
– Ну так как у нас с «бабульками»?
Женщина достала приготовленную сумму.
– Когда остальное? – деловито осведомился сутенер.
– Поимей совесть! Я сегодня первый день после болезни!
– Совести у меня до хрена, а денег мало, – паясничая, цокнул языком хлыщ. – Ты бы поменьше… – тут он красноречиво ткнул себя пальцем в сгиб левой руки, вполне определенно намекая на пристрастие Татьяны к наркотикам, – и с финансами будет полный порядок.
Татьяна до боли сжала зубы.
«Сволочь проклятая! Еще жить меня учит, козел!» – злая мысль обожгла мозг. Остатки кайфа уходили напрочь.
Сутенеру надоело совестить блондинку, и он бросил ей уже другим тоном:
– Если хочешь заработать, кати к вокзальной гостинице. Там джентльменов по случаю теплой погоды немерено в парк вывалило.
Он похабно усмехнулся и, приставив согнутый указательный палец к определенному месту так, что тот явно изображал горбатый нос, спародировал:
– Дэвушка! Можно вас?
– Две сотки! – сам себе ответил паяц уже тоненьким, девичьим голосом.
– На совсэм? – снова поинтересовался «джигит».
– На час, – вновь прозвучал тонкий голосок.
Изобразив таким наглядным образом предполагаемый монолог, он довольно заржал. Татьяна улыбнулась – до того натурально получилось!
– Так что дуй туда, не теряй времени, – еще раз посоветовал ей Марк и, не попрощавшись, укатил.
Около вокзальной гостиницы действительно кипела жизнь.
Татьяна еще не успела дойти до нее, как двое парней обратили на нее внимание. Один из них попытался приклеиться. Но едва узнал, что за любовь придется платить деньги, тут же охладел, сочтя, наверное, что белокурая красотка не в его вкусе.
Виски вновь начало ломить, и Татьяна, поморщившись, первым делом направилась к закусочной на углу. Заведение с красивым женским именем «Вероника» по своей сути было дорогой круглосуточной наливайкой.
Сам зал, отделанный светлым кафелем под мрамор, величиной был едва с будку чистильщика обуви. Напротив стойки бара были привинчены два вращающихся табурета. На остальное места в закусочной просто не было.
7 
