108 
Значит, истинный мотив мог быть только у местных властей: участие в организации катастрофы местной власти с целью привлечь из центра средства на ликвидацию последствий, а использовать их… Известно, как в России используются деньги, отпущенные на благое дело… Эти средства, без всякого сомнения, будут украдены… Местная власть купила московских фээсбэшников в лице полковника Краевского, недаром он так яростно вырывал из наших рук исполнителя акции капитана Самойлова… Он же путает и затягивает расследование, подсовывает сбивающие следствие с толку версии. Он же теперь должен будет, по логике вещей…
Сон мой окончательно прошел, едва я сообразила, что Краевский теперь должен будет убрать Морозова, который не только знает слишком много, потому что явно не без его участия следствие лишилось двух главных свидетелей катастрофы – Самойлова и Васильева, но Морозов еще и очень нервно ведет себя из-за денег, которых ему не заплатили за это… Он опасен для них…
Я сразу поняла, что мне нужно делать… Если Краевский уберет Морозова, он, а вместе с ним и Придорожный с Губенко, могут чувствовать себя почти в безопасности… Это же классическая схема: убирается исполнитель, а затем – тот, кто убрал исполнителя, и концов уже не найдешь… Версию со стрелочниками уже ничем опровергнуть не удастся… Всему виной – вечное русское пьянство, на этот раз осложненное еще и наркотиками. Ну, это просто – чтобы версия соответствовала духу времени… Потом останется только избавиться от путающейся под ногами молоденькой капитанши из МЧС, сующейся не в свое дело, и спокойно ждать денег, перевод которых в Булгаков должны обеспечить свои люди в Москве… Тем тоже заплачено…
Это означает только одно. Я должна во что бы то ни стало придумать, как разоблачить этих аферистов, а прежде всего – охранять жизнь главного моего свидетеля – Эдика Морозова. Правда, он еще и не подозревает, что я его собираюсь выставить как свидетеля обвинения в будущем процессе, который неизбежно будет проведен над этими людьми с нечеловеческими лицами и сердцами. Я была просто уверена, что такой процесс над этими мерзавцами рано или поздно должен состояться. Без такой уверенности я не смогла бы ни жить, ни работать…
Прежде всего я поднялась на седьмой этаж, где жил Морозов, и убедилась, что он находится у себя в номере и по крайней мере полчаса назад был жив, поскольку спрашивал у горничной таблетку анальгина. Голова у него, видите ли, болит. Наверное, от мыслей о деньгах, которые могут уплыть из его рук…
Не зная, что предпринять дальше, я устроилась в кресле в холле на седьмом этаже – так, что Морозов не смог бы покинуть этаж незамеченным, и всех, кто шел в сторону его двери, я тоже хорошо видела. Впрочем, я не особенно верила, что его будут убирать в гостинице, переполненной охранниками сразу двух параллельных силовых структур – ФСБ и МЧС.
Я была уверена, что Морозова вызовут из гостиницы именно сегодня ночью, пока он не сделал никакого неожиданного шага. А предлог для этого и придумывать не нужно было, достаточно намекнуть ему, что речь идет о деньгах – и он помчится на любой конец города в любое время…
Думаю, ему позвонили по телефону. Я видела, как торопливо он вышел из своего номера, хотя на моих часах было уже три часа ночи, и направился к лифту, ничего не замечая вокруг от возбуждения… Выхода у меня не было. Во-первых, я не знала, где запланировано покушение на него: далеко от гостиницы или совсем рядом, а во-вторых, я не могла отпустить его на лифте одного, поскольку второй лифт по ночам никогда не работал.
Я догнала его у самого лифта и успела войти в кабину следом за ним… Он обернулся и замер.
Я опередила его движение и ударила его очень просто – в солнечное сплетение. На мое счастье, этот пижон не умел ничего, даже защищаться. Он обмяк, повис на мне, пожалуй, больше от испуга, и я с трудом прислонила его к стенке. Пока с ним возилась, нащупала в его кармане пистолет и поняла причину его самоуверенности. Он думал, что обладание оружием уже делает его сильным и независимым. Обычная ошибка слабого и трусливого человека. Оружием мало обладать, его нужно еще суметь сохранить, когда ты попытаешься его применить, а противник не дремлет.
Из лифта мы вышли, уже не вызывая никаких подозрений и дежурного, и портье, а также журналистов, диктующих по телефонам свои статьи в утренние выпуски газет… Когда он в лифте пришел в себя, я посоветовала ему помолчать несколько минут, если он хочет остаться в живых, и Морозов, похоже, понял меня с полуслова…
108 
