очень нудно 
49 
– Да кто ж его знает, что это теперь? – по-шутовски всплеснул руками Грег. – Последний раз я был здесь тридцать лет назад, когда мы проводили в Гиндукуше медовый месяц с красоткой Джениффер, моей третьей женой… Мир праху ее, сладкая была женщина… Но с тех пор здесь ничего как будто не изменилось… Клянусь портсигаром моего дедушки, Джона Симпсона, потому что в этом портсигаре заключалось все его состояние, которое он завещал моему отцу, Аврааму Симпсону, названному так в честь великого Линкольна!
Мне вдруг стало смешно. Я не выдержала и весело расхохоталась.
– Значит ты, Грег, по-нашему будешь Григорий Абрамович?
Грег в недоумении уставился на меня. Он явно не понимал, чему я так веселюсь. И ему неясно было – обижаться на мои слова или нет. Смеялась я вроде бы над ним, но ничего смешного в моих словах он не видел, и обидного тоже. А вот Поль почему-то тоже хохотал.
– Да, да, – закивал головой Грег. – Моего отца звали Авраам, а мое полное имя – Грегори Авраам Симпсон. Но никто никогда не смеялся, когда слышал его…
Я наконец успокоилась и извиняющимся жестом ткнула Симпсона в плечо.
– Ладно, Грег, не бери в голову, просто так зовут моего начальника, майора Воротникова. Просто не думала, что ты окажешься его тезкой…
– Старого Грега не так легко обидеть, девочка, – буркнул Симпсон. – Передавай привет своему майору от американского лейтенанта.
– О’кей, Грегори, передам, – пообещала я, с облегчением закрывая тему. – Веди нас к своим друзьям, я уже просто с ног валюсь…
Ничего приветливого, по крайней мере снаружи, я в этом гиндукушском замке не увидела. Мрачные глухие стены, мрачные тени от стен, мрачная тишина и темнота внутри…
В одной из стен Грег, однако, разыскал металлическую дверь, нажал на какую-то торчащую из нее кнопочку и прислушался. Я, к своему удивлению, услышала звонок. Причем явно – электрический. Мало того – за дверью вспыхнул приглушенный электрический свет. Глазок, сделанный в двери, засветился желтоватым цветом…
– Ну и ну-у… – протянула я, – бывают же чудеса в горах Гиндукуша…
Дверь распахнулась. На пороге стоял заспанный парень, явно – не европеец, но без традиционной для Афганистана бороды. Он был голым по пояс, растерянно почесывался и во все глаза глядел на троих людей в комбинезонах защитного цвета. Впрочем, смотрел он только на американца, как я заметила.
Грег что-то сказал на афгани. Парень кивнул головой и жестом пригласил нас войти.
Я уже настолько отвыкла от электрического света, что его неестественность бросалась в глаза и раздражала. Я морщилась и хотела только одного – поскорее добраться до постели…
После прохлады горной лунной ночи и ночного полумрака тепло обитаемого помещения и электрическое освещение подействовали как снотворное. Я даже не спросила, откуда электричество в этом заброшенном и забытом богом ущелье? Мне было вполне достаточно того, что оно – есть.
– Спать, Грег… Только спать… – пробормотала я. – И снова – спать. Никаких ужинов. Покажи мне, где я могу лечь? Иначе я упаду прямо здесь…
…Едва я открыла глаза, как тысячи вопросов сразу же полезли мне в голову.
Во-первых, что это за оазис такой среди голой горной пустыни?
Во-вторых, какое Грег имеет ко всему этому отношение? Его здесь явно знают… Молодой афганец, впустивший нас, смотрел именно на него, а не на нас троих по очереди. Словно ждал приказа… И получил его – от Грега.
Кстати, есть ли здесь еще кто-то кроме него? Это – в-третьих…
Достаточно оказалось и этих трех вопросов, чтобы сон мой мгновенно улетучился. Я приподнялась на постели и огляделась…
Помещение было довольно обширным и больше всего напоминало казарму. В длинное и узкое, горизонтально расположенное окно под самым потолком било яркое утреннее солнце. Непонятно только, почему я не заметила его снаружи? Впрочем, тени на стенах были довольно густые, а если стекло снаружи еще и зеркальное, то оно должно было сливаться со стеной…
Лучи солнца падали на противоположную стену, и я сразу обратила внимание, что она сплошь заклеена плакатами с изображением обнаженных красоток в очень откровенных позах. Они только усилили ощущение казармы.
Я лежала на какой-то узкой лежанке, обитой светло-коричневой кожей. Под головой была такая же кожаная подушка, впрочем, довольно мягкая, а накрыта я шерстяным одеялом. У нас в России такие одеяла называют верблюжьими…
Спала одетой. Я уже подняла руку, чтобы проверить, на месте ли мой фонарик, но подумала, что за мной могут каким-то образом наблюдать. Рука вместо нагрудного кармана тронула прическу, и я совершенно искренне огорчилась. Черт-те что у меня на голове! Какая же сейчас, наверное, страшила с взъерошенными волосами… Интересно, неужели здесь нет зеркала? Не может быть…
49 
