ГЛАВА 22

Дождь прекратился так же неожиданно, как начался. Конечно, сначала он медленно затухал, сизая небесная мгла потихоньку разветривалась, и все с надеждой смотрели вверх, стремясь уловить признаки улучшения погоды. Ветер, усилившийся за последние три часа, разогнал пасмурную завесу, и теперь в небе плавали все еще тяжелые, большие, но все-таки не тучи, а облака. Их сиренево-серые днища нависали над самыми верхами пицундских сосен. Кое-где даже стало пробиваться солнце.

Капли дождя и вовсе исчезли. Лес источал пряный сосновый аромат, усиленный прошедшим дождем. Южная природа, с ее непременным, как кажется людям, желанием радовать их, снова вступала в свои права.

Но человек устроен так, что едва ослабляет свое давление одна проблема, перед ним во весь рост встает другая.

Нужно было подумать о хлебе насущном. Желудки сводило от голода. В дубовых лесах попадаются опушки, заросшие дикой малиной, но под пологом пицундской сосны если что и можно было искать – так это грибы. Что путешественники и делали. Эти активные поиски позволяли им продолжать путь. Их усилия были вознаграждены. Полведра маслят на всю ватагу, конечно, было не бог весть что, но в таких условиях ребята порадовались бы и одному грибу. Сделали привал. Юрка полез за спичками. Они чудом сохранились в сухом виде, хотя коробок был все же слегка затронут влагой. Юрка протянул его Иннокентию. Посудины не было, поэтому решили зажарить маслята на шампурах, срезали ветки и прутики. Галина насадила грибы на импровизированные шампуры, сложила в сторонке. Иннокентий разжег костерок, и, когда образовались угли, каждый взял в руки по два шампура, протянув их над тлеющей чернотой костра. Сами по себе душистые, маслята, овеянные сладким дымком, несказанно благоухали и так и просились на язык. После первой партии маслят пришла очередь второй. Насытившись, ребята прилегли прямо на траве. Они и не заметили, как уснули. Их разбудил разочарованный, если не отчаянный вопль Юрки.

В то время как все уже смежили ресницы и предавались сладким грезам, а кто-то просто провалился в тягучее забытье, Юрка занялся рюкзаком.

Спустя некоторое время он обнаружил существенный убыток. Правда, после того как утонул рюкзак Валентина, этот ущерб выглядел мелким недоразумением.

Но все же на те пятьсот рублей, которые самым плачевным образом отпотели в кармашке рюкзака, можно было что-то купить – хотя бы из снеди.

Красноватая купюра буквально растаяла у Юрки в руках, стоило ему чуть неосторожно потянуть. Она распалась на несколько кусочков – мокрая, беспомощная, ненужная. И он, забыв о том, что его товарищи спят, утомленные переправой через реку да и вообще изнурительно-однообразным ливнем, издал этот разбудивший всех вопль.

– Что случилось? – удивленно посмотрел на него Иннокентий, который вдруг решил, что по такой погоде им в погоню выслали вертолет.

– Деньги… – Юрка держал в руках размокшие частицы пятисотрублевки, и лицо его было полно такой скорби, словно это был порванный чек на миллион долларов.

– Фу-ты, – пренебрежительно отозвался Валька, который был вообще не слишком расположен к скульптору, полагая, что тот – сподвижник Иннокентия – его злейшего врага.

– После того как мы потеряли столько гринов и древних монет, эти пятьсот рублей – фигня, – философски высказалась Галина.

Она зевнула и снова опустила голову на сцепленные замком руки. Перед ней в разливавшемся, но пока еще робком свете чуть подрагивали кроны сосен. Она сама не зная чему улыбнулась и закрыла глаза. Лицо Юрки дергалось от досады.

  107