очень нудно 
120 
– Забираем, – парень с бородой кивнул в сторону выхода.
– Что значит – забираем? – Иннокентий попытался высвободиться, но получил тычок кулаком под ребра.
– Не нужно дергаться, – сказал Ираклий, растягивая губы в улыбке, – тогда с вами ничего плохого не случится.
Что оставалось делать, когда даже страж порядка не предпринимал никаких действий, чтобы воспрепятствовать бандитам. Принадлежность нападавших к бандитам никаких сомнений не вызывала. Хоть на некоторых из них и была камуфляжная форма, выглядели они как-то разболтанно: разная обувь, разнокалиберное оружие, никаких знаков различия. Впрочем, знаки различия на камуфляжной форме встречаются довольно редко.
– Брось, – Ираклий подошел к сержанту и замер рядом с ним на расставленных ногах.
Тот аккуратно положил свой автомат на пол и протянул вперед руки.
Ираклий снял с пояса наручники и защелкнул их на руках пограничника.
– Ну, чего ждете? – обернулся он к своим подчиненным.
Те торопливо вытолкали Иннокентия, Юрку и Галину за дверь. Один из них шел впереди, указывая дорогу, другие сопровождали их сзади. Бежать не было никакой возможности.
Да Иннокентий и не рискнул бы сейчас бежать. Боевики действовали с такой решимостью, что не было никакого сомнения, что они, не задумываясь, применили бы свое оружие, сделай кто-нибудь из ребят попытку к бегству.
Как это было ни странно, но пленников вели в направлении российско-абхазской границы.
Группа состояла из двадцати человек – загорелых, волосатых людей, с поросшими щетиной лицами, с жестокими глазами и орлиными носами.
Половина из этих вооруженных оторвяг, как только отряд вошел в буковый лес, сняли свои черные шапочки, а на голову по-пиратски повязали такие же черные платки. Сам Ираклий походил скорее на восточного пашу, чем на абхазского или грузинского парня, решившего вступить на большую дорогу. У него был аккуратный нос, полное лицо, глаза, напоминавшие две вялые маслины, неспешная, полная достоинства, походка.
Пленники занимали в процессии центральное место. Сзади, спереди и с боков их окружали спокойно шествующие боевики. Они, понятное дело, общались на своем наречии, гортанно-отрывистые звуки вырывались из их диких глоток, глаза плотоядно посверкивали, брови то взлетали на медные лбы, то хмуро сдвигались на переносице.
«Тенгиз… Зура… Нодар…» – это все, что могли различить пленники. Дальше шла неразборчивая быстрая речь. Едва кто-то из ребят – Юрий или Иннокентий – притормаживал, чтобы спросить о своей участи, кто-либо из бородатых брюнетов бесцеремонно толкал стволом автомата их в спину и кивал, издавая какие-то кровожадно-зычные звуки.
Со связанными руками, в сопровождении двух десятков вооруженных людей, путешественники не могли думать ни о каком побеге. Они и не думали, а только без толку ломали головы над тем, как так получилось, что русские или наполовину русские пограничники выдали их бандитам? В голове у них мелькали обрывки из новостных телепрограмм, где рассказывалось о похищении людей, об их пленении, об уводе в рабство, выкупах, о том, в каких условиях пребывали захваченные в течение многих лет.
Галина внутренне сжималась и холодела. Она была наслышана о горячей необузданности жителей Кавказа и опасалась не только за свою честь, но и за свою жизнь. Ее пугали мрачные, по-дикарски красивые лица бандитов, их резкая речь и то непроницаемое равнодушие, которым они, словно с дружного согласия, окутывали их, пленников, присутствие.
Никто не заботился о том, устали ли они, могут ли идти, не хотят ли есть. С тупым безразличием, с которым захватчики угоняют у порабощенного местного населения скот, гнали бандиты пленников через буковый лес.
Их грубые ботинки подобно гусеницам танков врезались в желтовато-красную почву, оставляя смутные отпечатки.
Пленники косились по сторонам, как будто в кустах могли скрываться жаждущие освободить их омоновцы. Но лес расступался перед ними провалом в полную неизвестность.
– Куда нас ведут? – Иннокентий быстро затормозил и успел повернуться к косому бородатому парню в платке.
Лицо того передернулось от досады и неприязни.
– Иди, – пробурчал он и ткнул стволом «калаша» Иннокентию в грудь.
– За нас платить некому, – Иннокентий повернулся к нему спиной, но продолжал разговор.
– Рот закрой, – оборвал его косой широкоплечий парень.
– Чушь какая-то, – восклицал Иннокентий, – у нас ничего нет. Если вы думаете…
120 
