очень нудно 
96 
Долина, поросшая дубом и буком, утыкалась в растянувшийся вдоль горизонта хребет, напоминавший крепостную стену. Две особенно высоких горы походили на донжоны. Если бы у путешественников не ныли ноги, если бы они не тревожились душой, они бы, без сомнения, залюбовались бы открывшимся ландшафтом. Но и Иннокентий, и Галина, и Валентин, и Юрка изнемогали от усталости и беспокойства.
– А мы правильно идем? – спохватился Валентин.
– Правильно, – иронично взглянул на него Иннокентий.
Между тем по небу растянулась кипенно-белая паутина облаков. Словно клочки газовой вуали висели эти воздушные волокна.
Лиц путешественников коснулся более резвый, чем доселе, ветерок.
– Ну наконец-то, – облегченно вздохнула Галина, – может, жара поутихнет…
– Жди, – недоверчиво усмехнулся Валентин.
Село раскинулось вокруг небольшого озерца, затаившегося среди огромных дубов.
– Искупаться бы! – загорелись глаза Валентина.
– Ты же сам сказал, что нам лучше держаться подальше от кого бы то ни было, – возразил Иннокентий.
– Я говорил, подальше от ментов, не путай, – скривил рот Валентин. – Или ты думаешь, что кто-нибудь из жителей сразу настучит на нас?
– Береженого бог бережет, – откликнулся Иннокентий.
– Ничего оригинальнее не придумал? – с видимым удовольствием подковырнул его Валентин.
– Давайте условимся раз и навсегда, – Иннокентий остановился и обернулся к товарищам, – решения принимаю я.
Валентин с ироническим негодованием присвистнул.
– У каждого есть, конечно, свое мнение, – продолжал, проигнорировав злую насмешку Иннокентий, – и я его буду по возможности учитывать.
Но что касается кардинальных решений – право выбирать, что лучше для всей команды, что хуже – принадлежит мне!
– Только не строй из себя Наполеона, – с вызовом сказал Валентин, – я, например, не считаю тебя выше, чем я.
– Я не говорю, кто выше, кто ниже, – резко ответил Иннокентий, – кто не согласен, пусть уходит.
Он многозначительно посмотрел на смутьяна. Валентин улыбнулся так, словно его укусила ядовитая змея, и отвернулся.
– Хватит вам ссориться, – вмешалась Галина, – я тоже считаю, что нужно как можно быстрее снова оказаться в лесу. Успеем еще искупаться…
– Запела, – качнул головой оскорбленный Валентин.
Все уже снова шагали по проложенной меж виноградных кущ и дубов дороге.
Постепенно легкие облака, теснимые ветром, улетали куда-то назад, а с востока караваном потянулись крупные курчавые «барашки».
Ветер усилился. Теперь он трепал волосы ребят, зарывался в виноград, шевелил листву дубов. Село осталось далеко позади, а долина не думала кончаться.
– Ну и марафон, – усмехнулся Валентин.
– Еще немного, и будет лес, – Юрка выставил руку вперед и показал на затянутые в зеленый бархат горы.
По мере их продвижения дубовый лес уступил место пицундским соснам.
Ребята уже различали, что лес на горе – сосновый. Приносимые ветром облака, казалось, не успевали проплывать, они бестолково цеплялись друг за друга, прямо-таки на глазах обрастая серовато-лиловой бахромой. Теперь это были уже не острова, а целые архипелаги, слоистыми полосами пересекавшие небо. Самые дальние накрывали верхи гор и долину синим мглистым пологом, ближние – клубились и пенились, словно коктейль из молока и полыни. Зелень, игравшая под лучами солнца всеми оттенками изумруда и малахита, потускнела.
Когда ребята добрались до подножия, облака окончательно сгустились, поднялся сильный ветер. Стволы сосен откликнулись на его бурную ласку протяжными стонами. Ветви жалобно поскрипывали, словно прося пощады.
Поднимаясь выше и выше, путешественники все глубже проникали в густоту леса, таким образом становились все менее уязвимыми перед накатами ветра. Валентин то и дело таращился вверх, словно боялся, что какая-нибудь верхняя ветка не выдержит напора ветра и, обломившись, упадет ему на голову.
– По-моему, будет дождь, – Юрка на миг замер и тоже поднял глаза.
Он вытащил из рюкзака миниатюрный радиоприемник и вставил в уши похожие на черные таблетки наушники. Ничего стоящего не услышав, он снова положил приемник в рюкзак.
– Только дождя нам не хватало! – огорченно воскликнула Галина.
Красноватая здешняя почва от дождя становится скользкой, как каток.
А если дождь идет сутки-двое, ее поверхность размывается, и она, похожая на мокрую глину, забивается в сандалии, кроссовки, облепливает ноги и не дает ни малейшей возможности двигаться. Но пока под ногами было сухо, в воздухе только еще веяло дождем. Едва Галина подумала о том, что их ждет в случае, если начнется дождь, потемневшее небо, проглядывавшее в прогалах между крон, рассекла ослепительная молния. Она ударила с такой силой, что Галина вскрикнула. Но это было только начало. Небо заявляло о серьезности своих намерений многократными разрядами.
96 
