Пролог

АРГУМЕНТ В ПОЛЬЗУ БОГАТЫХ

Весна всегда настает, когда ее меньше всего ожидаешь. Кажется, вот-вот сорвутся с подоконников посерьезневшие за зиму воробьи и весело запрыгают на расползшейся заплатами грязного наста земле, и в неожиданно синем небе встанет уже не по-февральски щедрое солнце; кажется, вот-вот заблестят и сбивчиво заговорят ручьи; так нет же, эта самая зима плевать хотела на конституционные права гражданина Апреля. И продолжает крутить за метелью метель, за морозом мороз, за снегопадом снегопад.

И ущемленный в своих правах гражданин Апрель, и все люди вместе с ним только крякают да вжимают головы в поднятые воротники.

А когда на дворе только ранний март и, казалось, неоткуда ждать весеннего тепла, потому как не пришло еще для него время — на тебе! Выкатывается солнце и начинает жарить так, что асфальтовые улицы не успевают и заметить, как остаются мокрыми и голыми, как женщины в бане, в которую ввалился веселый пьяный мужик.

Сейчас стояла именно такая погода Не верилось, что еще только начало марта, что еще не праздновали женский день, потому что на улице было чуть ли не плюс десять или пятнадцать, а солнце было даже не апрельским, а майским.

Темно-синий джип «Шевроле-Блейзер» подкатил к высокому желтому зданию, обсаженному черными мартовскими липами и корявым разлапистым кустарником. Ворота контрольно-пропускного пункта остались в пятидесяти метрах позади, и теперь иномарка по-хозяйски подрулила к массивным дверям, выкрашенным в коричневый цвет.

Сидящий на лавочке возле этих дверей и щурящийся на ласковое весеннее солнце человек с признаками явной олигофрении на безмятежном мутном лице — причем не в самой легкой стадии — нелепо подпрыгнул на месте, и из разомкнувшихся , серо-желтых губ вырвалось нечто вроде:

— Кыррр.., булак!

Находящийся рядом с ним средних лет седой бородач в белом халате придержал его за плечо.

Дверь машины медленно, словно бы нехотя, распахнулась, и оттуда выглянул молодой импозантный мужчина в модной легкой куртке и узких джинсах.

Он выпрыгнул наружу и, обойдя машину спереди, галантно подал руку эффектной брюнетке с бледным надменным лицом и яркими карими глазами, полуприкрытыми веками. Это только усиливало впечатление надменности, которую просто-таки источало это красивое лицо.

— В самом деле — желтый дом, — весело сказал мужчина. — И двери поносного цвета.

Они вошли в здание и направились прямо к регистратуре.

— Главврач у себя? — коротко спросил мужчина.

Пожилая женщина в окошечке, склонившаяся над какими-то бумагами, подняла голову.

— Эдуард Аркадьевич?

— Честно говоря, не помню его имя-отчество.

Но если вы утверждаете, что главврача зовут Эдуард Аркадьевич, то я не могу не присоединиться к вашему мнению.

И его лицо осветила такая ослепительная улыбка, что регистраторша невольно улыбнулась сама.

— Да, он у себя. Но к нему нельзя.

— Вы же понимаете, что я спросил у вас об Эдуарде Аркадьевиче не для того, чтобы услышать отказ.

Я договорился с ним о встрече.

— В самом деле?

Мужчина вынул из куртки сотовый телефон и, набрав номер, протянул регистраторше:

— Удостоверьтесь сами, дорогая Зинаида Сергеевна.

— Откуда вы знаете мое имя? — недоверчиво спросила та и осторожно, почти брезгливо, как берут в руки ящерицу или, скажем, лягушку, приняла сотовик:

— Эдуард Аркадьевич? К вам тут мужчина.., он… да, все поняла. — Она отдала парню телефон и коротко произнесла:

  55