очень нудно 
58 
Штаб приспособили под жилье так называемые «дикие» старатели, не числившиеся ни в каких государственных конторах и работавшие на свой страх и риск техникой еще гулаговских времен. Всех инструментов: лопата, кайло и драга, старенький вездеход да бульдозер для снятия верхнего слоя земли.
Технику старателям предоставляли контролировавшие прииск ингуши. Они же примерно раз в неделю привозили сюда топливо и продукты и забирали намытое золото. Старательская артель состояла из восемнадцати мужиков, по большей части бичей и оставшихся без работы моряков, живших эдакой полупервобытной коммуной. В этой артели, на прииске, словно в насмешку называвшемся «Счастливый», и работал Валя Ломаный. И сюда же он привел с собой Колю Колыму, который был девятнадцатым человеком, жившим в бывшем штабе.
В артель Колыма не входил – работать ему, как и всякому правильному блатному, было западло. Еще в первые дни, когда они только-только приехали сюда, мужики-артельщики предлагали ему помыть песочек. Дескать, попробуй: новичкам везет. Все равно ничего не делаешь, почему бы не попытаться? Что-то да заработаешь. Но Колыма отвечал им лагерной пословицей: «Лучше гондурасить на Колыме, чем калымить на Гондурасе!» А чтобы не зря есть старательский хлеб, Колыма стал ходить на охоту. Оружием он, благодаря найденному в багажнике трофейной «Тойоты» арсеналу, был обеспечен очень неплохо: «АКМ», «муха», «зиг-зауэр», его собственный «ТТ».
Правда, на охоту со всем этим не пойдешь, разве что совсем припрет, но у старателей была неплохая ижевская двустволка, ее Колыма и использовал во время своих вылазок. Сначала он охотился в основном на куропаток – какое-никакое, а мясо, но сегодня ему предстояло попробовать выследить волка.
Голодные, отощавшие за зиму хищники не особенно боялись людей и подходили к лагерю совсем близко, особенно по ночам. Их привлекало старое кладбище, на котором хоронили зэков во времена Ягоды, Ежова и Берии. Земля здесь постепенно оттаивала, и вечная мерзлота обнажала татуированные трупы зэков, вот волки и приходили питаться падалью. А когда падали на всех не хватало, могли напасть и на живых.
Минувшей ночью два волка напали на одного из старателей, зачем-то вышедшего из штаба, прямо на территории лагеря. Мужик несколько секунд отмахивался от зверей кайлом и позвал на помощь. Услышав топот подбегающего народа, волки ретировались, но оставлять это происшествие без последствий было нельзя, а то хищники вконец обнаглеют, начнут днем нападать. Поэтому утром к Колыме подошел Ломаный и сказал:
– Колян, слышь, какое дело… Пацаны просят, чтобы ты волков пострелять попробовал. А то вконец охамели гады. Можешь?
– Попробую, – кивнул Колыма, садясь на своем лежаке и протягивая руку к висевшей на стене двустволке. – Сейчас ружьецо почищу, патроны пулями снаряжу…
– Ну и нормально. Заодно и развлечешься, а то скучно тебе, наверное, здесь сиднем сидеть да на одних птичек охотиться.
В голосе Ломаного Коле Колыме послышался скрытый упрек. Он поднял голову и внимательно посмотрел на кореша.
– Ты что, Валек, думаешь, я о своем деле забыл? – тихо сказал он с тоской в голосе. – Типа сижу тут, ни фига не делаю, куропаток стреляю и ни про корешей убитых не думаю, ни про «рыжье», которое мне доверили, а я не уберег?
– Да нет, Колян, – неубедительно замотал головой Ломаный. – Ты меня в натуре не понял…
– Ладно тебе, Валек, ты душа простая, тебя понять несложно… Да только зря ты меня за мелкую сявку держишь! Все я помню, не забывается такое. И за корешей я еще отомщу и золото верну Бате. Он мне центнер «рыжья» доверил и столько же обратно получит, так по понятиям быть должно. И слово я ему пацановское давал, а слово свое я еще никогда не нарушал и не нарушу! Или сам подохну, или сук этих заставлю кровью умыться, а золото верну.
– А что ж ты тогда… – начал Ломаный, но тут же осекся. Он и в самом деле был человеком простым, скрывать свои мысли не любил и не умел, но боялся обидеть кореша.
Но Колыма не обиделся.
– Рано, Валек. Понимаешь: рано. Меня сейчас все ищут, пересидеть нужно, переждать, пока все уляжется. И уж только потом за свой план браться. Сейчас все равно ничего не выйдет.
– Ну ладно, тебе виднее, – согласился Ломаный. На душе у него стало поспокойнее. Не забыл, значит, кореш о своем долге и о понятиях, есть еще правильные блатные, не всех повыбили.
– А на волков я схожу, – сказал Колыма, немного помолчав. – Они сейчас голодные, наглые; думаю, выследить их будет не очень трудно.
58 
