9 
Эта игра заслуживает отдельного рассказа. На третьем курсе зимой по субботам у них были лекции во второй половине дня, с часу до шести вечера. Лекции проходили в большой аудитории, человек на сто, сделанной в форме амфитеатра. Окон в этом помещении не было. И вот однажды староста их группы (кстати, Крицкий), будучи дежурным, уходил из аудитории последним. И обнаружил одну замечательную вещь: если выключить свет и закрыть дверь, то в аудитории наступает абсолютная темнота. То есть такая, к которой глаза не привыкают даже за несколько минут. Это замечательное открытие необходимо было поставить на службу человечеству. Не придумать какой-нибудь игры для большого темного помещения со сложным ландшафтом – это было бы непростительно. И игра не замедлила родиться. Участники делились поровну на две команды. Одна команда – вампиры. Другая – люди. Закрывалась дверь аудитории, выключался свет. Бесшумно блуждая во мраке, игроки старались найти друг друга. Задача вампира – укусить встречного, задача человека – ударить его по спине. Кто успел первым – победил. Побежденный переходил в команду победителя. Игра заканчивалась, когда в какой-либо из команд не оставалось ни одного участника.
Играли регулярно, каждую субботу. Но однажды случилась беда: после занятий преподаватель запер аудиторию и сдал ключ коменданту корпуса. Какой это был облом! Оказалось, что у группы успела сформироваться почти наркотическая зависимость от игры.
И тогда кто-то сказал:
– Боря! Ты комсорг. Тебе и выручать коллектив. Зайди к коменданту. Попроси ключ. Скажи, что нам надо провести комсомольское собрание.
Комсоргу, Борису Белкину, возразить было нечего. Он все сделал так, как было сказано. И прокатило! Комендант поверил и ключ выдал.
Состояние «комсомольцев» напоминало состояние наркоманов, дорвавшихся до дозы… Зашли в аудиторию, заперлись, вырубили свет. Началась игра! Но продолжалась недолго… Дело в том, что аудитория эта использовалась в том числе для проведения вступительных экзаменов. И в ней в разных точках были установлены видеокамеры, позволявшие контролировать, не списывает ли кто-нибудь. А трансляция с камер подавалась как раз в комендантскую. И вот комендант, видимо, решил полюбопытствовать, как проходит комсомольское собрание. Включил камеры… Полная темнота. И тишина, периодически нарушаемая возгласами типа: «А-а! Полегче кусайся, больно же!»
Как комендант истолковал происходящее, это интересный вопрос. Но так или иначе, вскоре в дверь аудитории застучали. А потом раздался сердитый голос:
– Открывайте немедленно!
Включили свет, собрались на первых рядах, комсорг Боря встал у доски. После этого отперли дверь. Вошел комендант.
– Подходите по одному, показывайте пропуска. Буду записывать ваши фамилии. Пусть деканат с вами разбирается. А с комсоргом – комитет комсомола.
Не очень приятная, конечно, вышла ситуация, но в общем ерунда. Ведь никакого преступления студенты не совершили. Но тут произошло нечто неожиданное. Комсорг Боря шагнул к коменданту и зашипел:
– С-с-с-с… Ес-с-сли ты… С-с-сука…
Изо рта у комсорга торчали два острых клыка!
– Ес-с-сли ты кому-нибудь с-с-скажеш-ш-шь… Ты не ж-жилец-ц-ц!
После чего Боря протянул коменданту ключ от аудитории. Несколько секунд тот стоял открыв рот, потом схватил ключ и выскочил вон.
– Смываемся! – сказал Крицкий. Группа покинула помещение и поспешила к выходу из корпуса.
– Ты чё, охренел? – на ходу спросил у комсорга Петька Третьяков. – Зачем ты так?
– Не хотел, чтобы он в комитет комсомола настучал, – ответил Боря. – Не нужны мне неприятности по комсомольской линии.
– А как ты клыки сделал?
Сейчас уже никаких клыков у комсорга не было.
– Накладные! Специально принес, хотел прикол какой-нибудь с ними устроить. Пока комендант ко мне спиной стоял, а вы все на него пялились, я их и вставил.
– А покажь клыки!
Боря остановился и сунул руку в карман. Потом в другой.
– Ё-моё… Где же они? Блин, потерял! В спешке сунул их… видать, мимо кармана.
Испугался ли тогда комендант или просто решил простить этих ненормальных, но во всяком случае никаких неприятностей не последовало. Однако в вампирчиков с тех пор больше уже не играли.
– А кстати, кто-нибудь что-нибудь знает про Борю Белкина? – спросил Петя Третьяков, со стаканом вина в руке усаживаясь в соломенное кресло. Смотреть на это было страшно: казалось, что сейчас ножки кресла разъедутся и стодесятикилограммовое тело Пети плюхнется на пол веранды. А ведь в институтские годы он вовсе не был толстяком и не проявлял к полноте ни малейшей склонности. Вот что делает с людьми время. «И нервы! – говорил Петя. – Когда есть о ком заботиться, переживаешь много. А от этого аппетит просыпается. И вот результат…» Кресло, впрочем, оказалось достаточно крепким и вес Петиного тела выдержало.
9 
