111 
Томашевского несколько удивила эта просьба, поскольку он никак не ожидал от натурализованного англичанина, даже не удосужившегося выучить язык той страны, которая его приняла, такого следования ее традициям.
Увидев реакцию Томашевского, Ким понял, что совершил одну из тех самых маленьких ошибок, о которых предупреждал его Полунин. Первым желанием корейца было исправить ее, объяснив, почему он любит чай со льдом. Но Ким не стал этого делать.
В последний момент он понял, что, начиная объяснять такую мелочь, рискует совершить еще большую ошибку. И поскольку Томашевский не поинтересовался, почему его гость хочет именно чая со льдом, Ким ничего говорить не стал, сделав вид, что эта просьба для него естественна и он никогда и ничего в жизни не пил, кроме чая со льдом.
– Я тщательно обдумал ваше предложение, – проговорил Томашевский, когда гостю принесли чай со льдом, а ему самому черный кофе. – Прежде всего мне пришлось заняться детальным анализом деятельности интересующих вас предприятий и перспектив их развития. Должен вам сказать, что реальная оценка их возможностей не столь безрадостна, как вы нарисовали ее. Но из-за этой вашей маленькой ошибки я ни в коей мере не стал относиться к вам менее уважительно. Бизнесмен вы действительно превосходный, поскольку смогли дать довольно точную оценку предприятиям, никогда не бывая на них, а пользуясь лишь сухими данными статистических отчетов!
– Благодарю вас, – ответил Ким, поняв, что торг начался. И ощутил прилив именно того азарта, о котором совсем недавно думал. – Я продолжаю настаивать, что ваш уровень компетентности в деловых вопросах значительно выше моего. Те предприятия, которые я прошу вас продать, давно стали вам малы, как выросшему юноше детские штанишки! Имея на руках все данные, которых я был лишен, вы должны были дать предприятиям точную оценку и прекрасно понимаете, что лукавите со мной, рассказывая об их прибыльности. Давайте поговорим как деловые люди.
– Давайте, – согласился Томашевский. – Я готов уступить вам эти предприятия. Но цена в триста тысяч меня не устраивает. Они стоят значительно больше. Особенно если учесть, что в Государственной Думе вот-вот примут закон о частной собственности на землю.
– Но, насколько мне известно, этот закон еще не приняли. И пытаются принять уже в течение нескольких лет, – дослушав переводчика, с улыбкой парировал Ким. – Поэтому давайте оставим в покое все измышления и собственные предположения о ближайшем и отдаленном будущем. Назовите свою цену!
Томашевский просил у Кима полмиллиона долларов. Но кореец на это согласиться не мог. Он упорно начал торговаться, старательно вспоминая все данные на предприятия, которые дал ему Миронов, и стараясь не попасть впросак неверными утверждениями. Впрочем, спорили они недолго. У Томашевского на столе зазвонил селектор и секретарша доложила, что бизнесмена хочет видеть по очень срочному делу руководитель финансового отдела.
– Передайте ему, что я занят, – недовольно ответил Томашевский. – Я же просил вас, чтобы меня не беспокоили!
– Но господин Шевченко настаивает, – беспомощно проговорила секретарша. – Он говорит, что срочно требуется ваше личное вмешательство!
– Хорошо, сейчас я выйду! – недовольно ответил Томашевский и положил трубку.
Извинившись перед Кимом, он покинул кабинет, а кореец остался его дожидаться. Ким догадывался, что могло послужить причиной для отлучки Томашевского. Скорее всего это из Чечни поступило сообщение о том, что воротилу теневого бизнеса «кинули» с медикаментами. Хотя Томашевского могли вызвать по любой другой причине, Ким почти на сто процентов был уверен, что его догадка верна, и с трудом смог сдержаться от того, чтобы радостно не улыбнуться.
Томашевский вернулся назад довольно быстро. Было заметно, что ему приходится прятать свои эмоции. Однако они были прямой противоположностью чувствам Кима – Томашевский едва сдерживался, чтобы не орать от бешенства.
И все же делец сумел восстановить контроль над своими чувствами и продолжить торг. Правда, спорил теперь он намного более вяло, чем до того момента, как вышел из офиса. Киму удалось сбить цену сначала до четырехсот пятидесяти тысяч, затем до четырехсот. А когда они дошли до трехсот семидесяти, Ким и Томашевский вздрогнули – в здании коротко взвыли сирены, а затем замолчали.
– Узнайте, что случилось! – тут же потребовал Томашевский от секретарши.
111 
