очень нудно 
34 
— Поразительно! — Гаррет нагнулся, чтобы лучше видеть.
В нише, тряся восковыми руками над оранжево-голубыми картами, сидела старая ведьма. Она вздернула голову и зашипела беззубым ртом на Гаррета, постукивая пальцем по засаленным картам.
— Смерть! — крикнула она.
— Вот именно такие вещи я и подразумевал… — сказал Гаррет. — Весьма предосудительно!
— Я разрешу вам лично сжечь ее.
— В самом деле? — Гаррет просиял. Но тут же нахмурился. — Вы так легко об этом говорите.
— Для меня достаточно было устроить все это. Чтобы я мог сказать, что добился своего. В современном скептическом мире воссоздал средневековую атмосферу.
— Я и сам, сэр, так сказать, невольно восхищен вашим гением.
Гаррет смотрел — мимо него проплывало в воздухе, шелестя и шепча, легкое облачко, которое приняло облик прекрасной призрачной женщины. В дальнем конце сырого коридора гудела какая-то машина. Как сахарная вата из центрифуги, оттуда ползла и расплывалась по безмолвным залам бормочущая мгла.
Невесть откуда возникла обезьяна.
— Брысь! — крикнул Гаррет.
— Не бойтесь. — Стендаль похлопал животное по черной груди. — Это робот. Медный скелет и так далее, как и ведьма. Вот!
Он взъерошил мех обезьяны, блеснул металлический корпус.
— Вижу. — Гаррет протянул робкую руку, потрепал робота. — Но к чему это, мистер Стендаль, в чем смысл всего этого? Что вас довело?..
— Бюрократия, мистер Гаррет. Но мне некогда объяснять. Властям и без того скоро все будет ясно. — Он кивнул обезьяне. — Пора. Давай.
Обезьяна убила мистера Гаррета.
— Почти готово, Пайкс?
Пайкс оторвал взгляд от стола.
— Да, сэр.
— Отличная работа.
— Даром хлеб не едим, мистер Стендаль, — тихо ответил Пайкс; приподняв упругое веко робота, он вставил стеклянное глазное яблоко и ловко прикрепил к нему каучуковые мышцы. — Так…
— Вылитый мистер Гаррет.
— А с ним что делать, сэр? — Пайкс кивком головы указал на каменную плиту, где лежал настоящий мертвый Гаррет.
— Лучше всего сжечь. Пайкс. На что нам два мистера Гаррета, верно?
Пайкс подтащил Гаррета к кирпичному мусоросжигателю.
— Всего хорошего.
Он втолкнул мистера Гаррета внутрь и захлопнул дверку.
Стендаль обратился к роботу Гаррету.
— Вам ясно ваше задание, Гаррет?
— Да, сэр. — Робот приподнялся и сел. — Я должен вернуться в управление Нравственного Климата. Представить дополнительный доклад. Оттянуть операцию самое малое на сорок восемь часов. Сказать, что мне нужно провести более обстоятельное расследование.
— Правильно, Гаррет. Желаю успеха.
Робот поспешно прошел к ракете Гаррета, поднялся в нее и улетел.
Стендаль повернулся.
— Ну, Пайкс, теперь разошлем оставшиеся приглашения на сегодняшний вечер. Полагаю, будет весело. Как вы думаете?
— Учитывая, что мы ждали двадцать лет, — даже очень весело!
Они подмигнули друг другу.
Ровно семь. Стендаль взглянул на часы. Теперь уж недолго. Он сидел в кресле и вертел в руке рюмку с хересом. Над ним, меж дубовых балок попискивали, сверкая глазками, летучие мыши, тонкие медные скелетики, обтянутые резиновой плотью. Он поднял рюмку, приветствуя их.
— За наш успех.
Откинулся назад, сомкнул веки и мысленно проверил все сначала. Уж отведет он душу на старости лет… Отомстит этому антисептическому правительству за расправу с литературой, за костры. Годами копился гнев, копилась ненависть… И в оцепенелой душе исподволь, медленно зрел замысел. Так было до того дня три года на зад, когда он встретил Пайкса.
Именно, Пайкса. Пайкса, ожесточенная душа которого была как обугленный черный колодец, наполненный едкой кислотой. Кто такой Пайкс? Величайший из них всех, только и всего! Пайкс — человек с тысячами личин, фурия, дым, голубой туман, седой дождь, летучая мышь, горгона, чудовище, вот кто Пайкс! "Лучше, чем Лон Чени, патриарх?" — спросил себя Стендаль. Чени, которого он смотрел в древних фильмах, много вечеров подряд смотрел… Да, лучше чем Чени. Лучше того, другого старинного актера — как его, Карлофф, кажется? Гораздо лучше! А Люгоси? Никакого сравнения! Пайкс — единственный, неподражаемый. И что же, его ограбили, отняли право на выдумку, и некуда податься, не перед кем лицедействовать. Запретили играть даже перед зеркалом для самого себя!
34 
