20 
– Я учту ваши пожелания, – сухо проговорил он и, не сказав больше ни слова, направился к выходу.
Полунин еще не успел дойти до входа в гардероб, как в банкетном зале снова началось оживление, причиной которого был, естественно, московский гость. Владимир усмехнулся, подумав о том, насколько ущербны те, кто лижет задницы высокопоставленным чиновникам в надежде получить хоть крошку от праздничного пирога.
Они как дикие звери, выросшие в неволе, неспособны добывать себе пропитание. Им просто не прожить без хозяина. Без приказов сверху они растеряются, и беспощадный город проглотит их. Так и доживут эти прихлебатели до конца своих дней – сытые, но в неволе.
Секретарша Полунина тоже поднялась из-за стола и догнала Владимира уже возле гардероба. В этой компании она чувствовала себя вполне уютно и была раздосадована, что приходится покидать праздник в самый разгар веселья. И хотя Полунин ее с собой не звал, она посчитала неудобным оставаться на банкете после ухода босса.
– Леночка, не торопитесь. Можете еще повеселиться. Вы мне сегодня не понадобитесь, – остановил ее Полунин и увидел, как у девушки радостно заблестели глаза. Не каждый день удается так хорошо погулять на дармовщинку!
– Кстати, попросите, пожалуйста, водителя через полчасика перегнать машину ко мне домой, – добавил Полунин, надевая пальто. – Вот ключи. Если меня не будет, пусть отдаст их жене. К тому времени она уже должна вернуться.
От воспоминания о Светлане к горлу подступил комок горечи. События, произошедшие с ним после утреннего происшествия, вытеснили утренний эпизод из памяти. Полунин утешал себя тем, что ничего особенного в визите его друга к Светлане нет. Однако обстоятельства, при которых произошел инцидент, вызвали в душе Полунина чувство боли и тревоги.
Владимир не был уверен в том, что жена действительно разговаривала по телефону с подружкой. Может быть, так оно и было, но из-за того, что Светлана была взволнованна, узнав о том, что Полунин задержится дома, а затем попросила его отвезти Антона в школу, в душе Полунина поселились сомнения. Он гнал их, но они не уходили.
Владимиру стало не по себе. Он посмотрел вслед секретарше, танцующей походкой направляющейся к одному из столиков, подождал секунду, пока она передаст ключи водителю, и направился к выходу. Милиционеры у дверей расступились, пропуская его, но сейчас в их дружелюбных улыбках Полунину почудилось что-то зловещее. Будто они только того и ждали, чтобы воткнуть нож ему в спину. Владимир покачал головой.
– У тебя начинается паранойя, Полунин! – поставил Владимир себе диагноз и вышел на мороз, закрыв за собой стеклянную дверь.
Виталий и Батон ждали его в джипе. Фиксатый сидел на месте водителя, а Батон забился в угол на заднем сиденье. Оба молчали. И Полунин почувствовал, что натянутость в отношениях между этими двумя не исчезла. Они просто выполняли его приказ и поэтому сдерживались. Иначе Фиксатый стал бы ломать Батону кости, а тот орать, призывая на помощь.
– Заводи машину! – скомандовал Владимир, захлопывая дверцу. – Поедем в автомастерскую к Шакирычу. Там и поговорим.
– А мне что там делать? – завопил Батон. – Я тут при чем, в натуре? Меня Колян попросил передать тебе, Иваныч, о наезде, а больше я ничего не знаю. И ментов мне Фиксатый зря шьет.
– Заткнись, – устало перебил его Полунин, дернув за руку Виталия, собиравшегося развернуться к Батону. – Вот приедем в автомастерскую, там во всем разберемся. Чего ты штаны обмочил? Тебя же не в камеру пыток везут.
– А хрен вас знает! – буркнул себе под нос Батон, но и потом всю дорогу молчал.
Шакирыч, как обычно, встретил приехавших в брезентовой спецовке, заляпанной красками и маслом, и вязаной шапочке, натянутой почти на глаза. Перед тем как подать Полунину руку, он долго вытирал ее ветошью. Да и после этой процедуры протянул не ладонь, а кисть.
– Здорово, Иваныч! – пробасил двухметровый, уже постаревший великан. – Каким ветром? Я, признаться, уже забыл, как ты выглядишь.
– А ты к телефону почаще подходи, – усмехнулся Владимир. – Или секретаршу посади. А то ведь тебя не найдешь.
Полунин уже который раз говорил эти слова другу. Рамазанов терпеть не мог телефоны и секретарш. Телефоны считал атрибутом ленивых, а секретарш – бесполезным украшением офиса, ни за что получающим жалованье.
Владимир несколько раз пытался доказать Шакирычу, что он не прав, но старого брюзгу переубедить было трудно. Так же трудно, как заставить Рамазанова носить костюмы, соответствующие должности директора довольно крупной автомастерской, и не копаться в моторах машин, подобно простому механику. Шакирыч оставался непреклонен.
20 
