19 
– Так, так, так, – произнес доктор, вытащив одну из папок, – Полунин Владимир Иванович.
– Это я. Не тяните доктор, говорите, что там со мной приключилось.
– Ну что же, батенька, давайте посмотрим, что там у вас обнаружили. Информацию об обследовании, которое вы проходили в нашем медицинском центре, принесли мне только сегодня, – хирург раскрыл папку и углубился в чтение медицинских карточек и просмотр фотоснимков.
– Так, так, так, – снова произнес доктор, но уже задумчивым голосом. Он оторвался от изучения медицинских материалов и добавил:
– Ну что же, ложитесь на кушетку, я буду пальпировать ваш живот.
– Неужели всех этих материалов вам недостаточно? – недовольно спросил Полунин, кивнув на папку.
Он снял и повесил на стул кожаную куртку, расстегнул рубашку и лег на стоящую у стены кушетку.
Хирург присел рядом на край кушетки и, едва дотронувшись пальцами до живота пациента, произнес ровным, спокойным голосом:
– Владимир Иванович, вам необходима операция, у вас обнаружена опухоль в кишечнике.
Полунин рывком поднялся и сел рядом с доктором.
– Я не барышня, – произнес он, – совсем не обязательно меня было класть на кушетку, чтобы сообщить эту информацию.
Пожилой хирург развел руками.
– Простите – привычка с молодости. Еще в начале своей врачебной практики я сообщил одному юноше, что ему предстоит операция на селезенке. Бедняга так расчувствовался, что упал со стула. Обморок с ним приключился. И представляете – сломал себе руку. Так и пошел на операционный стол в гипсе. После операции его уже через две недели из больницы выписали, а гипс все еще был на руке.
– Спасибо за заботу, доктор, но в моем случае это лишнее, – произнес Полунин. – Меня в жизни не часто щадили, и я к этому привык. Я хочу знать всю правду. Скажите мне честно – у меня рак?
Доктор не ответил, он молча писал что-то на листке бумаги. Закончив, он протянул листок Владимиру.
– Вот возьмите, это направление на стационар в областную клиническую больницу. Они специализируются на подобных операциях. Чем скорее вы туда ляжете, тем лучше будет для вас. Опухоль значительная и, по всей вероятности, прогрессирующая. Боли, по вашим же словам, у вас усилились за последнее время.
– Вы мне не ответили, – продолжал настаивать на своем вопросе Полунин. – У меня… рак?
– Этого я вам сказать не могу, – ответил врач. – Из-за характерного изгиба восходящей кишки контоскопия не дала необходимого результата, поэтому биопсия не была произведена…
– Хватит, доктор, мне мозги пудрить медицинскими терминами, в которых я все равно ничего не понимаю, – оборвал Владимир речь доктора. – Я задал конкретный вопрос и прошу вас ответить мне как мужчина мужчине.
Хирург тяжело вздохнул и, посмотрев на Полунина поверх своих очков, сказал:
– Идите, батенька, в стационар, там вам все скажут. Раскроют животик, посмотрят. Если необходимо, то удалят, что нужно. Сделают биопсию, назначат лечение… если необходимо.
Он прервался и, вздохнув, снова подытожил:
– Словом, ложитесь на операцию, и чем скорее, тем больше у вас шансов выжить… Больше я вам ничего, к сожалению, не могу сказать.
* * *
Он медленно вышел из здания медицинского центра и направился к машине. Усевшись за руль и закурив, Полунин с тоской подумал:
«Доктор явно недоговаривал, но и так все ясно – мои дни на этом свете сочтены. Похоже, все, что мне осталось в жизни – это операция, последующая тяжелая борьба с болезнью и, наконец, мучительная смерть от расползающихся по телу метастазов…»
Это показалось ему странным, но он думал об этом как-то отстраненно. Было лишь ощущение какого-то вязкого и дремучего отчаяния, разлившегося в его душе.
Полунин тяжело и порывисто вздохнул, пытаясь унять дрожь, охватившую его тело.
«Да и жил ли я вообще? Можно ли все то, что происходило со мной последние десять лет, назвать жизнью? Я все время боролся. Сначала за то, чтобы просто выжить, а потом за то, чтобы сделать свою жизнь нормальной, как я ее понимал. Как и многие, я стремился обезопасить и обеспечить свою семью, достичь определенного положения в обществе… И вот как только я, казалось бы, достиг почти всего того, чего хотел достичь, судьба, словно посмеявшись надо мной, снова лишает меня всего. На этот раз безвозвратно…»
На Полунина вдруг налетела такая вспышка ярости, что он что есть силы врезал кулаком по рулю машины, от чего зазвенел и задрожал мелкой дрожью не только руль, но и вся панель управления автомобиля.
19 
