66 
Да, еще иногда перед восходом можно увидеть как совы превращаются в то, чем они не кажутся, а являются, но про это я рассказывать не буду. Я им обещала.
Зимой дни такие короткие, что превращаются один в другой совершенно незаметно. Да и утренние сумерки случаются совсем поздно, когда уже людей везде полно. Так что зимой приходится сидеть дома, красить дощечки на санках и иногда ходить на пруд кататься. Забывая про всякое волшебство. Зимой вообще просто забывать. А жить сложно. Но я тренируюсь.
* * *
У нас в детстве была такая игра "Ничего не держи". Каждый из нашей компании, нас шесть человек было, мог в любой день в любой момент сказать «игра», и мы все тут же бросали все, что в было в руках и ничего не держали. И ни за что не держались. Столько, сколько ведущий скажет. Ведущий, правда, тоже должен был играть с нами. А мы ведь не просто так по улицам ходили, пока игра шла. Мы все время пытались найти что-нибудь такое, сложное-пресложное. Сначала мороженое ели. Это весело было, конечно, но не сложно ни капельки. Продавщица мороженого наша доставала из кармана назначенного казначея деньги за шесть порций, и совала нам в зубы стаканчики с пломбиром. А потом мы его на каком-нибудь столике, громко чавкая, поедали. Умываться, правда, потом приходилось долго. Но это ничего. Потому что единственными исключениями из правила были вода с воздухом. Их все равно не удержишь, как ни старайся.
Потом Ник, наш заводила, начал таскать нас к старому веревочному мосту. Вот это правда поначалу страшно было. И понимаешь, с одной стороны, что ничего с тобой не случится, и не упадешь ты никуда, а с другой стороны, мост ведь раскачивается, и руки сами тянутся к этим истертым канатам. Мост еще мой прадедушка строил, так что висел он на честном слове. Честного слова, правда, вполне хватало. И даже сейчас хватает. И вот ты, чтобы ни за что не ухватиться и не проиграть, суешь руки в карманы поглубже, идешь по мосту и орешь во всю глотку. От страха. И чтобы как-то отвлечься. А обратно уже по обычному мосту, на всякий случай.
Правда, со временем мы и к этому привыкли. Бегали по мосту туда-сюда, даже в салки иногда играли. А Ник сказал, что это уже скучно и что теперь надо попробовать походить по крышам.
Крыши — это штука совсем жуткая, там ни за что не ухватиться вообще практически невозможно. Но мы вот что обнаружили. Если все-таки пойти, даже если крыша наклоняется совсем, и если там внизу поручней не поставили, и если скользко так, что даже босиком съезжаешь куда-то вниз, если сделать три шага вперед, то можно взлететь. Ненадолго, конечно, секунд на десять всего, но зато взлететь совсем по-настоящему. Потом, правда, когда обратно спустишься, точно за что-нибудь ухватишься. И проиграешь. Но это уже неважно было. Потому что мы потом только и делали, что пытались взлететь на подольше. У Ника как-то почти полминуты получилось провисеть над крышей моего дома. Мы обзавидовались. А почему так только у него получилось — не знали. Да и сам он не знал, наверное. Только гордился и нос задирал.
Вот, а потом мы стали постарше. То есть, доросли до такого возраста, когда мосты и крыши — это уже не способ полетать, а место для более-менее романтического свидания с поцелуями под луной. Или без луны. Как сложится.
Но тут получилась вот какая штука. Как только кто-нибудь из нашей компании себе находил что-нибудь любимое, оставшиеся пятеро тут же объявляли игру. На целый день. Дольше нельзя было по правилам. Но ведь и дня вполне хватало. Я ведь помню, каково это было. Когда просыпаешься с мыслями о том, как вам вдвоем вчера было хорошо и как еще сегодня будет, а тут Ник в окно стучится. И бумажку показывает с надписью "Сегодня весь день Игра". И тебе уже хочется послать их всех подальше, и не видеть больше никогда, вернуться в постель, обнять, поцеловать, забыть на фиг про все…но потом вспоминаешь мост и крышу, и то, какое лицо было у Ника, когда он висел в воздухе тогда, и понимаешь, что нельзя, никак нельзя отказаться от игры. Одеваешься тихонько, и выбегаешь на улицу, сколько бы лет тебе ни было — 17 или 27. И идешь есть мороженое. Или кофе пить. Кофе пить без рук я только совсем недавно научилась. А вот ни за что не держаться и ничего не держать, наверное, уже давно. На мосту, может быть. Вот я еще прикуривать научусь как-нибудь, и будет тогда совсем счастье. Ник последний раз сказал, что научился. Но врет, наверное.
* * *
Люди у нас в городе умирают, когда захотят. Да, именно так, захотел человек умереть и через минуту уже лежит и не дышит совсем. Поэтому мы все к жизни относимся очень серьезно. Чтобы, не дай бог, умереть не захотелось. Об этом родители детям еще в самом детстве рассказывают. Чтобы не было всяких мыслей, вроде "а я вот умру, а вы все пожалеете". Потому что судьбе все равно, маленький ты или большой, или просто понарошку умереть хочешь. Судьба у нас в городе считает, что человек имеет право на исполнение желаний. Особенно, таких желаний.
66 
