96 
– Да зачехли хлеборезку, – буркнул татуированный здоровяк Череп. – Чего с Дунькой базар таращить? Ишь какие булки раскатал, крот! Зажирел.
И он, протянув руку, попытался было хлопнуть Свиридова по заду, но тот быстро посторонился, и пятерня Черепа только хватанула зловонный спертый воздух камеры.
– Вы вот что, – осторожно сказал Свиридов, – дайте мне поспать влегкую… уже третью ночь не удается. Да еще и бодун подколбашивает.
– Да не парься ты, слышь, – сказал Владимиру третий и медленно приблизился к нему. – Выспишься еще. А на Черепа ты не смотри… он совсем темы не просекает.
Этот третий был самого зловещего вида: синее, болезненное небритое лицо, выбитый левый глаз, зубы через один. На своем тощем кадыкастом горле он держал костлявую кисть, больше похожую на куриную лапку, чем на нормальную человеческую руку.
– Вот и хорошо, – сказал Владимир, – тогда кому-то из вас придется уступить мне место.
– У параши свободно, – сказал Череп, а похожий на крысу человечек захохотал, оценив этот венец юмора: параши в камере следственного изолятора как раз и не было.
Владимир вздохнул и, прислонясь к стене, довольно миролюбиво произнес:
– Я смотрю, у тебя, гражданин Череп, сил больше всех… беспокойный ты какой-то: то домино ищешь, то КВН тут устраиваешь, то просто куражишься. От избытка сил, наверно. Так что, я думаю, ты не будешь в претензии, если я лягу именно на твою шконку.
И он без дальнейших разглагольствований, до которых был большой охотник, лег на место Черепа и преспокойно закрыл глаза. До онемевших от изумления Черепа и его крысевидного сотоварища донеслось спокойное дыхание их нового сокамерника. Только третий уголовник, одноглазый, сохранил абсолютное спокойствие, а на его обезображенном лице мелькнула жутковатая улыбка.
Лишь через несколько секунд Череп обрел дар речи. Он яростно, со свистом, выдохнул воздух из могучих легких, а потом, полыхнув на Владимира испепеляющим взглядом маленьких оловянных гляделок, перевел взгляд на одноглазого:
– Слышь, Есип… можно я его…
– Ну что ж, поучи, – спокойно согласился одноглазый, – а я посмотрю, каков из тебя учитель.
Крысевидный снова захихикал.
Получив разрешение, Череп двумя широкими шагами преодолел расстояние до Свиридова и, схватив Владимира за горло, что есть силы сжал пальцы и потянул на себя…
Владимир подался с неожиданной легкостью, как будто ничего не весил. Более того, создалось впечатление, что его тело спружинило и само подалось в сторону Черепа, да так, что лоб Владимира угодил прямо в плоский обезьяний нос уголовника.
Хрустнули хрящи, Череп взвыл и разжал пальцы на горле Володи. И тут же получил от Свиридова, находящегося от него вполоборота, удар такой силы и точности, что не успел издать и звука… Чавкающий звук издал только его лысый татуированный череп, который принял на себя стремительный выпад Владимира.
Вот, скажем, Витька Доктор мог бы много рассказать о таких ударах в голову, благо один из них преспокойно уложил центнер с гаком его туши на травке в дорожном кювете. …Урка Череп отлетел так, словно его приложили по меньшей мере оглоблей, а если судить по последствиям – то и бревном. Его лицо тут же обильно залилось кровью – по всей видимости, Владимир проломил ему голову.
– Нехорошо беспокоить спящих, – хрипло сказал Владимир, рассматривая разбитые в кровь костяшки пальцев на своей правой руке.
Крысовидный тип издал дребезжащий гортанный крик, с которым воинственные племена обезьян объявляют о своих агрессивых намерениях, но вместо движения вперед попятился назад, а его сероватые обломанные ногти царапнули стену камеры.
Одноглазый засмеялся неприятным дребезжащим смехом, но вмешиваться не стал, и Владимир снова улегся на нары.
На крик крысовидного зека не замедлили явиться менты: в замке заскрежетал ключ, и двое вооруженных резиновыми дубинками сержантов ввалились в камеру.
Один из них, профилактически вытянув дубинкой продолжающего скулить у стены СИЗО крысовидного, ткнул ногой в бок Черепа и спросил:
– В чем дело?
Свиридов аж приоткрыл глаза: лично он был уверен, что сейчас его стащат с нар и будут метелить на общих правах с «Крысой» и одноглазым. А тут…
– Он хватал меня за горло и вообще вел себя как в детском саду, – произнес он.
– Ага… твоя работа, Свиридов? А ну-ка поднимайся, пойдем. Вставай, вставай с лежбища своего!
96 
