7 
– Ну, этого никто не знает. – Паша, похоже, уже вбил себе в голову, что они идут на дело.
Серега его понял и, поразмыслив немного, согласился.
– Ладно, давайте всхрапнем чуток и пойдем на дискач.
Девчонок они решили пасти, когда те поплетутся с танцулек по узким улочкам плохо освещенного поселка.
Не подозревая, какую бяку затеяли его дружки, Юра с превеликим удовольствием растянулся на предоставленном ему диване и заснул. От «поспать» он никогда не отказывался.
Около двенадцати был объявлен сбор. Продрав глаза, полутрезвые Серега с Пашей и ничего не подозревающий Юрик вышли на улицу, отлили в кустики и пошли в сторону трассы, отделявшей частный сектор от новостроек.
– Что? – Юра не понял, почему два его приятеля вдруг неожиданно остановились. – Я не пойму, вы идете или нет?
Чуть дальше дорога поворачивала влево. Вышедшие на промысел охотники понимали, что лучше места им не найти: по длинному радиусу рос густой кустарник, с противоположной стороны стояло всего два дома. Между тем проходимость здесь в ночные часы была приличной. Недавно проложенный асфальт делал это направление весьма привлекательным для пешеходов. Кому не хочется, топая посреди ночи, ощущать под ногами ровную поверхность, а не кочки с канавами?
– Юра, пойдем со мной, а Серега пусть останется здесь. – Паша и до этого плохо себе представлял, как это он умудрится заставить Юрика стоять там, где надо, и делать то, что ему говорят.
– Вы чего? – Здоровяк продолжал недоумевать по существу вопроса.
«Длинный» решил разъяснить:
– Мы хотим немного заработать…
– На асфальте деньги делают только козлы! Вы тоже козлы, что ли?
– Иди с Пашей, – Сергей по-дружески похлопал Юру по плечу.
– Два ненормальных!
Когда Сергей остался на обочине дороги, а Паша завел «клавишника» поглубже в кустарник, когда они присели на корточки и затаились, Юра понял, что ребята не шутят.
– Вы знали, что я буду против, да? – прошептал он.
– Извини, но мы все это затеяли ради дела.
– Ради какого дела?! – В Юрике что-то переключилось, и он стал стремительно набирать обороты, надеясь в глубине души прекратить все это.
– Тише! – цыкнул на него протрезвевший Паша.
Серега стоял и посасывал никотинку. Он даже заскучать не успел, потому как только группа заняла позицию, из-за поворота донеслось цоканье каблучков. Выбросив сигарету, он подумал, что лучше будет зайти сзади, углубился в кусты и пригнулся…
По дороге топала малолетка, обвешанная какими-то украшениями. Бижутерия их не интересовала как таковая. Но нельзя же среди ночи определить с десяти метров, что там на ней такое надето! Короткая стрижка давала возможность разглядеть серьги. Бобров почему-то считал, что именно серьги являются зачастую самой дорогой вещью в женской упаковке, причем чем они меньше, тем дороже. Именно блеск крохотных безделиц на мочках обладательницы почти прямых худеньких ножек был той самой каплей, которая склонила чашу весов в пользу нападения. Посмотрев, нет ли кого за спиной у девчонки, он вышел из укрытия.
– Эй! Лапочка! – позвал он.
Малолетка споткнулась, едва удержавшись на высоких каблуках.
– Что вам надо? – пропищала она, отступая. Ее черные глаза были полны ужаса.
– Снимай с себя побрякушки, и я тебе ничего не сделаю.
Она замерла на месте и заревела. Сергей подошел к жертве и шепотом приказал прекратить истерику.
– Давай!
Она стояла, опустив руки.
– Давай, давай! – Он возвышался над ней на три головы. – Или мне самому?
– Хрен получишь, пидор!
Острый нос туфли влетел в пах.
Паша, сидя в кустах, прыснул со смеху.
Серега корчился на дороге от боли, а девка, сбросив туфли, дала стрекача.
Когда напарники вышли на дорогу, «длинный» уже распрямился.
– Прыгай на пятках, монстр ночи! – скалился Юра. – Ребята, вы ищете на свою жопу приключений.
– Помолчи. – Глаза Сергея горели от боли и злости. – Следующая так просто не отделается!
– Второй раунд, – объявил Паша и побрел в кусты.
– Э, куда ты поплелся, умник, твоя очередь получать по бейцам!
Серега был прав. Тянули жребий – первым выпало «длинному», теперь должен был работать Паша.
– Я думал, у тебя полно энергии, – извинился он, маленький и ушлый. – Ладно, смотрите цирк.
Когда ударник пропустил вторую девку, спешащую под папин ремень и мамин визг, Серега стал материться, одними губами выражая недоумение.
7 
