Глава 1

Рассвет в южных морях всегда приходит неожиданно. Казалось бы, только начали тускнеть на небе звезды – и вот уже небо посветлело. Горизонт как будто по мановению волшебной палочки раздвигается, и становится видна четкая граница между светлым небом и темным океаном. Небо все светлеет и светлеет, и вот появляются первые лучи солнца. Водная гладь, если океан спокоен, начинает искриться. Кажется, что солнечные лучи пронизывают не только небо, но и верхние слои воды. Солнце поднимается, и небо сразу меняет цвет с темно-голубого на бледный с песочным оттенком – цвет Аравийской пустыни. Океан вздыхает утренним бризом, обдувая прибрежную полосу пустыни свежим воздухом.

Три быстроходных катера дрейфовали в йеменских водах. Полтора десятка сомалийцев, вооруженных пистолетами и автоматами, лежали в суденышках и дремали. Лишь один наблюдатель с биноклем в руках стоял в полный рост. Короткий возглас наблюдателя поднял на ноги невысокого смуглого человека с крючкообразным носом. Приложив бинокль к глазам, тот тоже стал всматриваться в даль. Прозвучала команда крючконосого, и вооруженные люди зашевелились, протирая глаза и потягиваясь.

Шариф Туни, двадцатилетний сомалиец, находился в одном катере с главарем. Это был его третий выход на дело, но парень все еще волновался, как будто это происходило в первый раз. Юноша относился к своему пиратскому занятию с тайной гордостью. Он гордился своим старым застиранным камуфляжем, который был ему несколько маловат, и широкой повязкой через весь лоб, не дающей волосам спадать на глаза и задерживающей капельки пота в жару. Но больше всего Шариф гордился стареньким российским автоматом «АК-47» с выщербленным деревянным прикладом и пегим металлом ствола, потерявшим со временем часть воронения.

Шариф, любовно и старательно чистя свое оружие по вечерам, представлял себя храбрым и мужественным героем, собиравшим дань с проплывавших мимо кораблей для своего бедного и никому не нужного народа. Он чувствовал себя защитником людей, борцом за права и еще кем-то, но не мог понять кем, потому что чувства захлестывали его и мешали ему сформулировать свою жизненную позицию. То, чем он занимался, нравилось ему, он считал, что выполняет нужную для своего народа работу.

К тому же пиратство было единственным ремеслом, которое позволяло местным рыбакам выбраться из нищеты. После падения режима Мохаммеда Сиада Баре в 1991 году сомалийское государство, как единое целое, фактически перестало существовать. Потом значительная часть страны оказалась под временным контролем Союза исламских судов (СИС). Вашингтон увидел в этом прямую опасность возникновения в Сомали режима, подобного режиму талибов в Афганистане. Поэтому США поддержали вторжение эфиопских войск, которые после разгрома отрядов исламистов остались в Сомали с согласия Переходного федерального правительства. Однако боевики СИС не сложили оружие, и партизанская война в стране приняла затяжной характер.

Шариф и главарь Али, по прозвищу Акула, пожалуй, единственные, из всей шайки полуграмотных рыбаков, кто понимал, что нынешнее сомалийское правительство, по сути, ничего не контролирует в стране, хотя и опирается на поддержку эфиопских войск. Сейчас страна представляла собой мозаику, собранную из отдельных племенных анклавов. Северные же кланы просто отделились, создав де-факто два государства – Сомалиленд (провинции Санаг, Вокуй, Галбед, Тогдхеер) и Пунтленд (провинции Барии, Нугал и северная часть провинции Мудуг).

Серьезных попыток примирения противоборствующих группировок до сих пор не предпринималось. Правительственные структуры были бессильны изменить ситуацию. В высшем руководстве страны творилась неразбериха. Кабинет министров постоянно перетасовывался, но каких-либо изменений к лучшему от этого не происходило, поскольку вновь назначенные министры предпочитали отстаивать прежде всего интересы своих кланов. Пока в стране находились эфиопские войска, сила оставалась на стороне президента Абдулахи Юсуфа Ахмеда, но с их уходом ситуация грозила взорваться, и исламисты были готовы вновь дестабилизировать обстановку в стране. Сомали вновь было на грани очередного витка «войны всех против всех».

Шарифа эти мысли не особенно занимали. Он лишь хотел, чтобы не только он сам, но и простые люди из его родной деревни, в которой он вырос, не голодали. Когда Али отдал приказ заводить моторы, у Шарифа, как обычно, захватило дух. Сейчас они откроют огонь и принудят судно остановиться. Он вместе со своими товарищами поднимется на борт и покажет этим сытым европейцам, кто здесь главный.

  1