очень нудно 
37 
Любаша похлопала ресницами и поняла, что произвела на Витю неизгладимое впечатление. Она приосанилась, протянула ему руку и томно представилась:
– Любовь…
Скелет по-гусарски звякнул несуществующими шпорами, изогнулся в полупоклоне и припал губами к ее руке.
– Виктор… – выдохнул он сдавленным от избытка чувств голосом.
Один из братков заржал, другой нечаянно выронил из рук фомку, третий шумно лязгнул затвором автомата. У всех троих непроизвольно вырвалось:
– Во дает, блин!
Наш спаситель скосил на сотоварищей глаз, выразительно дернул щекой, и тех как ветром сдуло.
– Что ж так долго, Витя? – не удержалась я от упрека. – Мы чуть не задохнулись там.
– Ты чего? – изумился он. – Мы ж из Нахабино добирались, всего за полтора часа долетели. На Кольцевой пробка была из-за аварии, а то бы раньше приехали.
Он потянул носом в сторону открытого подпола.
– И впрямь, попахивает… Колька, – зычно гаркнул Скелет, и один из братков возник в горнице. – Глянь, кто там еще томится.
Колька проворно спустился вниз, зажимая нос. Витя все еще держал Любашины пальчики в своей ладони и застенчиво шаркал ногой, не сводя с моей подруги изумленного взора. Любаша милостиво улыбалась.
Не прошло и минуты, как дозорный Колька пулей выскочил наверх, брезгливо вытирая дуло автомата о штанину.
– Старый жмурик, недели две уже пухнет, – отрапортовал он.
– Ну, девушки, кажется, нам пора, – галантно подтолкнул нас к двери Витек.
– Какой жмурик? – пролепетала Любаша, закатила глаза и повалилась на руки Скелета.
Тут и до меня дошел смысл сказанного. Я зажала рот рукой и рванула под звезды.
Вернув природе обугленный шашлык, я обнаружила рядом одного из братков.
Тот деликатно протягивал мне бутылку водки. Прополоскав рот и отдышавшись, я помогла Вите привести в чувство Любашу с помощью того же напитка. Моя впечатлительная подруга еще немного повсхлипывала на плече у Скелета для закрепления достигнутого успеха и великодушно позволила отнести себя в «Ленд-Крузер» с тонированными стеклами. И мы, наконец, покинули негостеприимную дачу.
Машина мчалась по ночному шоссе. Световые пятна фонарей кометами пролетали мимо. Редкие в этот час автомобили шарахались от нашего снарядоподобного средства передвижения. Витя сидел за рулем и напряженно всматривался в мчащуюся нам навстречу осевую линию. Я устало откинулась на спинку сидения рядом с ним. Любаша спала сзади, заботливо укрытая курткой нашего спасителя. В динамиках радио тихо грохотал "Танец с саблями"
Хачатуряна. Клонило в сон. По моим подсчетам, в темнице мы провели всего около пяти часов. Трудно было в это поверить. Казалось, что там, в подземелье, время течет совершенно по другим законам. От мысли, что могло случиться с нами, если бы великодушный Скелет не согласился спасти нас, бросало в холодный пот. От чувства неизъяснимой благодарности к бандитам на глаза наворачивались слезы. Остальные участники спасательной операции поспевали следом за нами на "Джипе".
– Мне, конечно, и Лаврентий Палыч по душе, – вдруг произнес Скелет, продолжая какую-то свою думу. – Но против девушки я тоже ничего не имею. Как ты думаешь, он ее обратно в кота превращать не будет?
– Что? – очнулась я от полусонного оцепенения.
– Я говорю: хорошо бы Любовь осталась девушкой, – покосился он назад через плечо. – От тебя, я понимаю, мало, что зависит, но ты при случае шепни ему, я заплачу, сколько скажет.
– Кому шепнуть-то? – все еще не могла я взять в толк, о чем он говорит.
– Ему. Продавцу фокусов… – Скелет негодующе дернул щекой и пролетел перекресток в районе Китай-города на красный свет светофора, игнорируя отчаянный визг чужих автомобильных покрышек.
Вот тогда я и услышала впервые это странное прозвище – "Продавец фокусов", однако не придала этому никакого значения. В голове плыли неровные строчки из ученической тетради: "И тут произошло непредвиденное событие.
Накануне Пасхи огромная толпа в течение трех дней внимала проповедям Христа в пустынном месте. Запасы продуктов иссякли. Кормить людей было нечем. Пожалев голодных соплеменников, Иисус велел Своим ученикам рассадить всех в ряды, человек по пятьдесят, и накормил страждущих "пятью хлебами ячменными и двумя рыбками"… Как происходило умножение хлебов, никто никогда не узнает. Однако эффект получился ошеломляющий. Ликующая толпа, восклицая: "Воистину Он Пророк, который грядет в мир!", готова была силой увести Его и провозгласить своим повелителем.
37 
