3 
* * *
И этот день начался как обычно: тяжело и с плохим настроением.
Зато не рано – около двенадцати.
Надя, потягиваясь, не открывая глаз, подумала, что, пожалуй, вчера немножко перепили и переработали. Можно было бы еще поваляться на диванчике, но шум воды в ванной комнате подсказал ей, что Оксанка почему-то уже вскочила и пошла плескаться.
«Почему-то, – усмехнулась Надя, – ясно почему: причина подоспела».
А если Оксана встала, то это сто процентов гарантии, что поспать Наде она не даст – характер такой у человека, компанейский…
Вот уже второй месяц Надя с Оксаной снимали однокомнатную квартиру, жили вместе и уже успели узнать привычки друг друга.
Правда, квартира находилась в так называемом старом жилом фонде, но зато отдельная и с телефоном. А при их работе, или, как любила говорить Оксанка, при их бизнесе – все это было почти необходимым условием. И хотя уже давно Надя с Оксаной избавились от необходимости стоять на улицах и сшибать клиентов, потому что устроились в ночной клуб «Троянский конь» постоянными «девочками», но при случае всегда было приятно скалымить стольничек-другой. Вот тут и квартира и телефон были в самый раз.
В большой комнате мебели было немного – только самый необходимый набор: два дивана, оба раскладные, стол, два стула и буфет. Большой платяной шкаф стоял в коридоре.
Стены комнаты, чтобы прикрыть весьма несвежие обои, Оксана, будучи любительницей прекрасного, плотно заклеила плакатами с артистами. С теми артистами, которые снимаются в эротических фильмах и в откровенных порнухах. Ну и плакаты были соответствующие, конечно. Некоторые клиенты просто обалдевали, увидев эту коллекцию, и даже не сразу вспоминали, зачем, собственно, они сюда пришли.
Кстати, этот момент особенно устраивал хозяек квартиры. Оксана с Надей в своей работе любили только деньги. Надя собиралась «вот еще немного поработать» и встретить нормального человека, выйти за него замуж и зажить обычной семейной жизнью. Оксана же просто была лесбиянкой. …Надя глубоко вздохнула, подумав, что уснуть ей все равно уже не удастся, и открыла глаза.
Покосившись на окно, она увидела чистое голубое небо. Наконец-то погода устоялась. После совершенно безобразных заморозков, грохнувших в самые майские праздники, долгожданная теплая погода не могла не радовать.
Надя протяжно зевнула и, встав со своего дивана, побрела в кухню.
Оксанка, молодец, уже поставила чайник, и он вот-вот уже должен был вскипеть.
Надя потерла глаза и открыла дверку навесного шкафа, где лежал хлеб.
Скрипнула дверь ванной, и показалась Оксана – среднего роста крепенькая девушка двадцати пяти лет. В этом месяце Оксанка была блондинкой. Ну почти натуральной.
– Привет! – воскликнула она. – А у меня каникулы, закрываюсь на менструацию!
– Да я уж поняла, – ответила Надя, – ты уже закончила? А я собралась хлеб резать.
– Я порежу, иди умывайся, – сказала Оксанка.
Надя вошла в ванную, заперла дверь и, взглянув на себя в зеркало, показала себе язык. Этому упражнению ее научила мама, когда Надя еще училась в школе. Между прочим, помогает: настроение улучшается почти сразу и надолго. Если не получается, то можно и повторить, хуже не будет.
Надя повторила, потому что чувствовала себя утомленной. Вчерашняя работа с двумя типами, подхваченными в «Троянском коне», закончилась только сегодня в четыре утра. Хорошо, что ничего и нигде не болело, но усталость чувствовалась сильнейшая.
Быстро и неохотно умывшись, Надя вышла в кухню. Уже пахло яичницей и свежим чаем.
– Правильно я вчера сказала Резнику, – не оборачиваясь от плиты, проговорила Оксанка веселым тоном, – не фига меня брать на ночь, могу поднести нежелательный сюрпрайз, что оно и получилось.
– А кто к нему пошел? – спросила Надя, присаживаясь к столу.
– Маринка, кажется, подружка твоя, – ответила Оксанка. – Ты не пристраивайся к табуретке, мать, давай тарелки ставь, чашки доставай.
– Ой, блин, когда же я сдохну, – привычно простонала Надя, опять вынужденная вставать.
В отличие от Оксаны она была не в халате, а в трусах и в майке. Какой смысл стесняться, если посторонних нет?
* * *
Михаил быстро вошел на территорию рынка и еще раз посмотрел на часы – не опоздал, и слава богу.
Арам, их общий бригадир, увидев Михаила, коротко кивнул ему и сразу же отвернулся, чтобы не засветить помощника.
Арам работал «кассиром». Он со скучающим видом стоял на своем обычном месте, около лотка с электротоварами, и, словно карточную колоду, перетасовывал в руках пачечку долларов. Купюры были не крупного достоинства, самая тяжелая – двадцатка, но то, что это именно пачка, конечно же, привлекало внимание.
3 
