очень нудно 
88 
– Не имею склонности к подобного рода заработкам, – ответила Ленка, искренне радуясь, что этому уроду неизвестно, что он почти угадал. – А как мужчина, вы меня…
Ленка попыталась окинуть взглядом с ног до головы эту нелепую фигуру, но он сидел на кровати выше ее, и ей приходилось смотреть снизу вверх. Поэтому взгляд у нее получился какой-то петушиный. -…Вы на меня не произвели особого впечатления! – все же закончила она фразу. – И вообще, раз комнату не продаете… Всего хорошего! Выпустите меня из вашей лачуги!
Бланк смотрел на нее зло. Он явно сдерживался, но она не могла понять, что он в себе сдерживал: желание ее просто обматерить? Или еще и врезать покрепче?
Но выдержка у него была поразительная. Он ее не только не ударил и не обматерил, он молча встал и открыл дверь, сначала в свою «мастерскую», а потом – наружную.
Ленка опрометью выскочила из тесной квартирки Бланка. Дверь за ее спиной захлопнулась, громко звякнув ей вслед висячим запором.
«Что это было? – в ужасе подумала Ленка, озираясь посреди совсем помрачневшего в вечерних сумерках каменного двора-колодца. – Я, вообще, где? В Москве?»
Третий Обыденский переулок, по которому не часто, но все же проезжали машины с зажженными фарами, весело шелестя шинами по асфальту, показался ей чуть ли не центром цивилизации.
«Наверное, я правильно сделала, что не сказала ему, зачем пришла, – размышляла она, шагая по Остоженке в сторону Волхонки. – Этот фрукт явно себе на уме, он все равно ничего бы мне не сказал. Теперь, по крайней мере, у меня есть некоторое преимущество – я его уже себе представляю, а он даже не знает, что им интересуются детективы…»
Ноги сами принесли ее на Гоголевский бульвар, в кафе, в котором она сидела перед тем, как отправиться разыскивать жилище Бланка.
«Ничего себе, нашла, – ворчала она про себя, заказывая кофе. – Это просто бред какой-то! Не может так жить директор фирмы. Пусть небольшой, пусть… Ну, скажем, бедной, все равно не может! Не дай бог, кто из клиентов узнает, как живет директор, он же по всей Москве раззвонит в самых живописных подробностях. А этот придурок дверь открывает, не спрашивая даже, кто пришел. Я бы на его месте, притаилась там как мышка…»
Мгновенно ею овладело возмущение. Да никогда в жизни она не оказалась бы на его месте! Она лучше умрет! Чтобы жить в такой вот… Не с чем даже эту его шкатулку и сравнить!
Короче – никогда этого не будет. Да она задохнулась бы там просто, через несколько минут задохнулась бы. Или от возмущения у нее инсульт какой-нибудь случился бы.
Кофе ее несколько приободрил. Что она в самом деле разнервничалась из-за какой-то ерунды! Живет он в этой дыре, и пусть себе живет. Наверное, плохо идут дела в его «Омеле», раз он не может купить себе приличную квартиру. Ей-то какое до этого дело?
Однако, успокоившись и придя в себя, Ленка задумалась уже серьезно. А ведь у этого самого Бланка, должно быть, выросла в душе большая зависть к своему однокласснику Виктору Купцову, который, как и Бланк, тоже директор фирмы, несравненно более удачливой, чем «Омела», более престижной, более богатой.
Непосредственного материального мотива она, правда, не видела, но это Дима утверждает, что любое преступление имеет помимо всяких психологических заморочек прямой материальный мотив. Он считает, что деньги – главный двигатель всякого преступления, а все остальное – всякая там, как он выражается, психология, всякие там страсти – любовь, ревность, ненависть – лишь гарнир, которым преступники прикрывают сами от себя свои истинные, то есть чисто материальные мотивы.
Такая вот у него теория. Он, короче, детектив-материалист. Ленка же, напротив, полагала, что сплошь и рядом истинным мотивом может стать какое-либо чувство, с которым человек просто не в силах справиться. Чаще всего одного этого чувства недостаточно, чтобы толкнуть человека на преступление, и он выдумывает для себя еще один – материальный мотив. Но именно выдумывает, для того чтобы преодолеть с его помощью некий запрет со стороны сознания на совершение преступления.
Она согласна, конечно, что материальные мотивы играют очень серьезную роль в любом преступлении, но первичны все же мотивы психологические, а не наоборот. Правда, случая доказать Диме свою правоту ей пока не представилось, но она не теряла надежды. А пока их вялотекущий теоретический спор продолжался.
Бланк вполне мог совершить убийство Купцова из одной только зависти. То есть Ленка хотела сказать, что несмотря на то, что материального мотива у него нет… Ладно, пусть будет точнее: его материальный мотив ей не известен, Бланка не следует исключать из списка подозреваемых. Одной зависти, которая, как она полагала, расцвела в нем махровым цветом, вполне достаточно.
88 
