очень нудно 
50 
– Здрасте, мужички, – радостно сказала она.
– О, Тонька! – обрадовался в свою очередь Матвеич. – Что ли, оклемалась?
– Оклемалась, оклемалась. А вы-то тут как? – огляделась она, отряхивая снег с искусственной шубы.
– Ой, Дима! – Красников невольно повернулся, но понял, что обращаются не к нему. – Ну, что ты опять за хавоз тут без меня развел? А тараканов-то, матушки-светы! А помыться-постираться что, руки отвалятся?
Так, ругаясь на брата, она стала метаться из угла в угол, и в комнате скоро стало более или менее опрятно. Антонина собрала гору грязного белья, вытащила из углов кастрюли и ложки с засохшей едой. Матвеич бубнил и упирался, но было видно, что рад женской заботе.
После того как они вернулись из деревенской бани, Дима чуть не расплакался, видя, что сегодня впервые за много дней он будет спать на чистой простыне.
– Ну, садитесь, ешьте, – обернула к ним Антонина круглое лицо.
Дима хлебал жирные щи и понимал, что с этой вот домовитой тетушкой пришел конец всем его планам.
Оказалось, что все не так уж и печально. На следующий день, придя с Антониной Матвеевной в санаторий, Дима имел разговор с кастеляншей, которая давно уже питала тайную слабость к молодому красавчику. Естественно, она не могла уволить Антонину. Но и отпускать Диму не хотела. Она долго вздыхала, а потом пошла к управляющему. Там она долго мялась, но в конце концов попросила за юношу: работник толковый и человек неплохой – нельзя ли его куда-нибудь устроить? Управляющий объявил, что может его взять только санитаром в медблок. Кастелянша горько вздохнула, но рассудила, что лучше уж пару раз на дню навещать соседний корпус, чем потерять из виду Димочку навсегда.
О решении управляющего было сказано Диме, и он, стараясь ничем не выдать свою радость, послушно пошел за провожатой на свое новое рабочее место.
В первый же день Красникову пришлось бегать, как скаковой лошади, таская груды постельного белья и полные ведра горячей воды, мыть, чистить, полировать. Вместе с ним сновали переполошенные горничные, ловко орудуя пылесосами и щетками для чистки мебели.
Дима молча смотрел на эту суету, но в конце концов не выдержал. Поднимаясь из оранжереи с ведром живых цветов, он тихо спросил у провожающей его хмурой кастелянши:
– А что носимся-то?
– Ты что, не знаешь? У нас скоро гости, – с упреком сказала она, причем эти «гости» в ее устах прозвучали с таким нажимом, что слово получилось тяжеленным и значительным, как груда золота.
Сердце Димы неизвестно почему сильно забилось.
* * *
В ночь дежурства Воробьева мы вдвоем крались по коридору, причем он причитал, глядя на мою пошатывающуюся походку, а я постоянно шикал на него, боясь, как бы откуда-нибудь не вывернула медсестра.
Но время было позднее – вернее, раннее, три утра, и все, утомленные ночным дежурством, спали. Дежурная по этажу дремала, уронив голову на раскрытый регистрационный журнал.
Мы прокрались по мягкому ковру мимо нее, прячась за каждой встречной пальмой.
– Доставай, – прошептал я Воробьеву, когда достигли цели.
Воробьев достал из кармана накрахмаленного халата связку ключей и сказал:
– Я не знаю, какой подойдет.
– Не боись, – ответил я, заглядывая в скважину и перебирая ключи.
Повозившись пятнадцать минут и вспотев от напряжения, я наконец справился с замком.
– Стой здесь, – велел я разволновавшемуся Воробьеву и прокрался в кабинет, на котором было написано: «Завхирургией Лямзин С. А.».
Первым делом полез в стол. На мое счастье, стол не был заперт. Я долго копался в бумагах, не находя ничего интересного. Наконец додумался осмотреть полки, на которых стояли ящики с картотекой. В темноте было очень трудно разобрать надписи на карточках. Наконец я нащупал в одной из коробок журнальчик, бумага которого на ощупь была гораздо более ветхой, чем гладкие листы остальных. Ни включать свет, ни дальше рыться в бумагах я не мог.
Я понадеялся на свою удачу и вышел из кабинета.
– Закрывай, – прошептал я Воробьеву и пустился в обратный путь.
Дойдя до палаты, я с бьющимся сердцем полез за пазуху, где была спрятана моя добыча. Вытащил ее на свет белый и чуть не заорал от восторга – это была карточка Сергеенко.
* * *
Генерал грузно вылез из машины и медленно пошел по крыльцу, на котором, сладко улыбаясь, выстроились руководящие местные люди.
– Сергей Сергеевич! Дорогой вы наш! Наконец-то! – спускаясь с крыльца, радостно вопил высокий человек в однобортном модном костюме.
50 
